– Кто он? – в голосе герцога лязгнул металл.

– Чистейший, Третий. Зеркал у него нет, Хогга напрямую с ним разговаривает. Этот Третий добился, чтобы ее скверное имя поминали на богослужении вместо Единого, и приносили ей кровавые жертвы. Самого Третьего сейчас в Гилатиане нет, он с Янгисом. Но на Празднике Провозвестия жертва будет принесена, все уже обговорено.

– А что Совершенный?

– Самоустранился. И Второго тоже не будет. Службу поручено вести Пятому, он такой – что скажут, то и сделает. Решение принято Янгисом, его убедили, что жертвоприношение обеспечит военные победы.

– Действительно обеспечит?

– Вряд ли. Тысячи смертей – да, это будет. Хогга обретет силу, и вырвется на свободу.

Колдуна слегка передернуло.

– Ну, допустим. Но это, собственно, дела Ракайи. Какое это имеет отношение ко мне?

– Ваша светлость, вы забыли, где находится ваш замок?

Готфрид уставился себе под ноги, как будто между гранитных плит пола уже полезли светящиеся струйки тумана. Молчал он долго, предчувствуя, что ответ на его следующий вопрос может оказаться слишком страшным. И ответил себе сам:

– От меня ничего не зависит.

– Зависит, ваша светлость. Или остановите эту тварь, или бросайте оба замка и бегите. Здесь будет уничтожено все.

На этот раз Готфрид не колебался. Бросить все, что он копил десятилетиями?

– Что ты предлагаешь?

Колдун спорил долго, план эльфа выглядел омерзительным и ненадежным. Хуже всего, что мальчишка не обещал безопасность – только какую-то эфемерную победу. Все нес выспреннюю чепуху про какие-то десятки тысяч жизней. Десятки или тысячи – какая разница? Просто цифры. Он никогда не видел этих людей. По-настоящему бесценными были его манускрипты, его артефакты. Много ли он сможет вывезти за оставшиеся два дня? К тому же ему претила сама мысль о бегстве.

– Загляни в будущее, у нас получится? – «я останусь живым?» – подразумевал Готфрид, но гордость не позволила ему задать этот малодушный вопрос.

– Два шанса из трех вас устроит?

Обсидиановое зеркало и рупор Эрвин установил на задней стене святилища, изящно обвив их цветами. Зеркало было заметно отовсюду, но оно воспринималось как элемент затейливого декора.

Второе зеркало, серебряное, они с Готфридом волокли по подземному тоннелю. Эрвин чувствовал себя беззащитным: ему пришлось оставить свой шарик в Гроте Судьбы в обмен на Перстень Правосудия. Эльф терпеть не мог этот артефакт: выкованный с помощью темных заклятий, он обнажал истину и восстанавливал справедливость, но лишал владельца помощи светлых сил. Впрочем, выбора у него не было – озеро гасило любую магию, вблизи него действовали только Ключи Судьбы. Перстень был самым подходящим из них.