– Очень хорошо, к сожалению, должен сказать. Его услуги пользуются большим спросом.

Эмир отпил из своего бокала, поднес его к пламени ближайшей свечи и принялся задумчиво разглядывать. Сладкое вино было бледным, как звездный свет, белая луна, северная девушка. Он попытался мимоходом придумать более свежий образ, но ему это не удалось. Было уже очень поздно.

– Что ты думаешь о сегодняшних стихах?

Случилось так, что стихи стали событием.

Визирь ответил не сразу. Они снова были одни в покоях эмира. Бен Аврен спрашивал себя, сколько раз за эти годы они сидели вот так, вдвоем, на исходе ночи.

Вторая жена Бадира умерла шесть зим назад, дав жизнь его третьему сыну. Эмир так больше и не женился. У него были наследники, и не возникло ни одного серьезного политического аргумента в пользу нового союза. Иногда прочно сидящему на троне монарху полезно оставаться свободным: ему делают предложения, а переговоры можно тянуть долго. Каждый из правителей трех стран имел основания верить, что его дочь может когда-нибудь стать правительницей богатой Рагозы в Аль-Рассане.

– Что вы думаете об этих стихах, повелитель?

Не в стиле визиря было отвечать вопросом на вопрос. Бадир поднял бровь.

– Ты осторожничаешь, старый друг? Со мной?

Мазур покачал головой.

– Не осторожничаю. Я просто не уверен. Возможно, я необъективен из-за собственных честолюбивых устремлений в области поэзии.

– Для меня это уже почти готовый ответ.

Мазур улыбнулся.

– Я знаю.

Эмир откинулся назад и положил ноги на свой любимый табурет. Поставил бокал на широкий подлокотник кресла.

– Что я думаю? Я думаю, что бо́льшая часть стихов ничего не значила. Обычный набор образов. Я также думаю, – прибавил он, – что наш друг ибн Хайран в своих стихах выдал противоречие чувств – то ли намеренно, то ли это нечто такое, что он предпочел бы скрыть.

Визирь медленно кивнул.

– Мне это определение кажется точным. Боюсь, вы примете мои слова за лесть. – Эмир Бадир бросил на него острый взгляд. Он ждал. Мазур потягивал вино. – Ибн Хайран – слишком честный поэт, мой повелитель. Он может лицемерить в речах или в поступках, но в стихах ему не так легко это удается.

– И что нам в связи с этим делать?