Мазур изящно взмахнул рукой.

– Мы ничего не можем сделать. Подождем и посмотрим, что он решит.

– Разве мы не должны попытаться повлиять на его решение? Если сами знаем, чего хотим?

Мазур покачал головой.

– Он знает, что может получить от вас, господин.

– Знает? – Тон Бадира стал резким. – А я – нет. И что же он может от меня получить?

Визирь поставил свой бокал и сел прямее. Они пили всю ночь на пиру и теперь наедине. Бен Аврен устал, но голова его оставалась ясной.

– Как всегда, последнее слово за вами, мой повелитель, но мое мнение таково – он может получить все, что пожелает, если решит остаться с нами.

Молчание. Это было очень смелое утверждение. Оба они это знали.

– Я так сильно в нем нуждаюсь, Мазур?

– Нет, если мы предпочтем остаться в прежнем положении. Но если вы пожелаете получить больше, тогда да, вы сильно в нем нуждаетесь.

Снова воцарилось задумчивое молчание.

– Конечно, мне хочется иметь больше, – сказал эмир Бадир Рагозский.

– Я знаю.

– Смогут ли мои сыновья справиться с более обширными владениями, когда меня не станет, Мазур? Способны ли они на это?

– Я думаю – да, если им помочь.

– Будет ли у них твоя помощь, мой друг, как есть она у меня?

– Пока я жив. Мы с вами почти одного возраста, как вам известно. И в этом, собственно говоря, весь смысл того, о чем я веду речь.

Бадир посмотрел на него. Поднял свой почти пустой бокал. Мазур легко встал и подошел к буфету. Взял графин и налил вина эмиру, а потом, повинуясь его жесту, себе. Поставил на место графин и вернулся на свои подушки, удобно устроившись среди них.

– Это было чрезвычайно короткое стихотворение, – сказал эмир Рагозы.