Правитель Картады не ответил.

Через несколько секунд Джеана услышала, как открылась и снова закрылась входная дверь, и кинулась бежать через вторую комнату в коридор. На бегу она бросила быстрый взгляд в спальню Аммара. На полу лежал человек. Привычка врача вынудила ее остановиться: за столько лет это уже превратилось в инстинкт. Она вбежала в комнату, опустилась на колени рядом с мужчиной и пощупала пульс. Он был мертв, конечно. Кинжала не было видно, но в горле зияла рана. Мувардийцы умели убивать.

Родриго сидит за письменным столом. Пишет письмо домой. Если раздастся стук в дверь, он будет ожидать появления подвыпивших друзей.

Джеана вскочила и сбежала вниз по лестнице в прихожую. Хотела взять свою маску на маленьком столике, но ее там не оказалось. Она замерла.

Потом поняла. Ее взял Аммар, чтобы картадцы не увидели маску совы и не заподозрили присутствия в доме женщины. Насколько она знала, правитель Альмалик мог даже понять, что сова – это символ лекаря, ведь он был учеником Аммара.

И это было частью того горя, которое, подобно камню, лежало в центре ночной круговерти. Она распахнула дверь и выбежала на многолюдную улицу, уже без маски. И начала прокладывать дорогу сквозь толпу по направлению к казарме. Кто-то игриво схватил ее. Джеана вывернулась и побежала дальше. Это было нелегко: повсюду, среди дыма и факелов, сновали люди. Ей понадобилось немало времени, чтобы пробиться сквозь толпу.

Уже потом она поняла, что предупреждением ей послужила тишина.

Когда она снова оказалась на площади перед казармой, то увидела, что огромная толпа неестественно притихла и отхлынула к периметру площади, подальше от того места, где на земле кто-то лежал.

При свете факелов и одной луны она увидела стоящего там Аммара, без маски, с пепельно-бледным лицом, в окружении других людей, которых она очень хорошо знала. Она протиснулась мимо перешептывающихся зевак и опустилась на колени рядом с раненым, лежащим на булыжной мостовой. Ей потребовался только один взгляд. Искусство лекаря уже не могло здесь помочь. В отчаянии, лишившись дара речи, она беспомощно разрыдалась.

– Джеана, – прошептал умирающий. Глаза его открылись и посмотрели прямо в ее глаза. – Джеана… мне… так жаль…

Она нежно приложила пальцы к его губам. Потом прижала ладонь к его щеке. Нож мувардийца торчал из его груди, и ужасная, кровоточащая, глубокая рана от меча зияла на месте ключицы. Она была смертельной.

И через мгновение он умер. Джеана видела, как он попытался сделать последний вдох, потом закрыл глаза, словно от усталости. Некоторые люди так умирают. Она видела это много раз. Ее ладонь все еще была прижата к его щеке, когда он ушел от них всех навстречу тому, что ждало за гранью тьмы.