Альмалик внезапно покраснел.

– Но ты их остановил. Ты спас мальчиков. Сыновей Забиры.

– Это сделали другие. Моя роль была незначительной. Я здесь в изгнании, Альмалик, ты помнишь? Я подписал контракт в Рагозе и выполнял его.

– С моими врагами! – Теперь это был голос юноши, чье самообладание ускользало, и слова мальчишки.

Ибн Хайран почувствовал, как в него вонзилось что-то, подобное мягкому лезвию. Он знал эту сторону Альмалика. Правителя Альмалика. Он сказал:

– Кажется, мы живем в мире, где границы все время смещаются. Тем труднее человеку поступать правильно.

– Аммар, нет. Твое место в Картаде. Ты всегда служил Картаде, отдавал ей все силы. – Он заколебался, потом поставил бокал и сказал: – Ты убил халифа ради моего отца, не можешь ли ты хотя бы вернуться домой ради меня?

Кажется, с пониманием очень часто приходит печаль. Этот человек по-прежнему равнялся на покойного, как и тогда, когда его отец был жив. Возможно, он будет поступать так всю свою жизнь, короткую или долгую. Проверять. Сравнивать величину любви. Требовать, чтобы его любили так же сильно и даже сильнее.

Ибн Хайран впервые задал себе вопрос: как юный правитель среагировал бы на тот плач, который Аммар написал в честь его отца? «Где собираются ныне прочие звери помельче…» И одновременно он осознал, что Забира была права: Малик не оставил бы в живых наложницу, которая любила его отца.

– Не знаю, – ответил он на вопрос. – Я не знаю, где теперь мое место.

Но где-то внутри него, не успел он еще договорить, чей-то голос произнес: «Это ложь, хотя когда-то это могло быть правдой. Появилось нечто новое. Мир может меняться, и ты тоже. И мир изменился». В его голове, как ни удивительно, звучало ее имя, словно его вызванивали колокола. Он даже на мгновение задумался, почему никто в комнате этого не замечает.

Он продолжал, стараясь сосредоточиться:

– Следует ли мне понимать, что твой визит имеет целью сообщить об отмене моей ссылки и пригласить меня вернуться на свой пост?

Он облек эту мысль в нарочито официальную форму, чтобы увести их обоих подальше от того опасного места, где они оказались после вопроса: «Не можешь ли ты вернуться домой ради меня?»

Молодой правитель открыл и закрыл рот. В его глазах загорелась обида. Он чопорно ответил:

– Можешь понимать так.

– Какой именно пост?

Альмалик снова заколебался. Он не был готов к переговорам. Прекрасно. Аммар тоже не был готов ко всему этому.

– Министр Картады. Разумеется.

Ибн Хайран кивнул.