– Ну и?.. – поторопил я рассказчика, вглядываясь в предрассветную дымку.

– Ну и порезался, – мрачно закончил мой друг, нервно потирая запястье. – А перед смертью решил исповедаться. Все, как есть, святому отцу и выложил. Тот ахал, охал сперва, поверить не мог, но сам понимаешь, исповедь… А потом мы еле выгребли – с одним-то веслом да против течения! – Рейнар продемонстрировал стертые ладони.

Я сочувственно покачал головой.

– Молодец, Сережа! – искренне похвалил я своего напарника. – Что б мы без тебя делали… Лис пожал плечами.

– А это уж я не знаю… – он приложил ладонь козырьком к глазам, закрываясь от лучей встающего прямо перед нами солнца. – О, кто-то едет!

Я и сам уже мог разглядеть дюжину всадников, во весь опор мчавшихся к нашему укрытию.

– Ты посмотри! – осуждающе махнул рукой д'Орбиньяк. – Она опять в доспех вырядилась!

– По последней моде… – мрачно пошутил я. – Иди, буди легата – его эскорт прибыл.

Будить Петра де Кастельно не пришлось – он уже стоял на коленях и что есть мочи славил имя Господне. Увидев нас, цистерианец чинно завершил молитву и, кряхтя, поднялся с колен.

– Благодарю вас за мое чудесное спасение, – смиренно произнес монах. – Господь сторицей воздаст вам за это. А теперь, надеюсь, благородные господа, вы позволите смиренному служителю Божьему уда литься в святую обитель… чтобы до конца дней своих замаливать прегрешения его паствы.

Мы с Лисом недоуменно переглянулись. В глазах легата стояли слезы, бедняга, казалось, был удручен как той анафемой, которой предал графа, так и внезапно открывшимся предательством. «Да он гораздо моложе, чем кажется на первый взгляд, – подумал я, вглядываясь в его лицо. – Этому папскому легату никак не больше тридцати…»

– Святой отче, – начал я. – Я не хочу никоим образом влиять на ваше решение, но не кажется ли вам более разумным немедленно отправиться в Рим, дабы. обличить перед святым престолом гнусное предательство?

Петр печ?. ;ьно взглянул на меня большими темными глазами и покачал головой.

– Я не выполнил священной миссии, возложенной на меня его святейшеством, и обвинять в этом кого-либо было бы неблагородно…

– Поймите, ваше преподобие, – как можно более убедительно проговорил я, покачав головой. – Каждый ваш шаг, каждое действие были заведомо известны Арнольдо. И он сделал все, чтобы помешать вам!

– В любом случае, я не смогу опираться на слова того несчастного лодочника, которого этот нечестивец послал, дабы убить меня… – возразил монах.

– Почему? – хором спросили мы с Лисом.

Кустистые брови Кастельно сошлись на переносице.