И Марк уступил, твёрдо пообещав себе не заигрываться.

***

Виной ли были эксперименты с нитью присутствия или просто совпало, но в ту же ночь вернулись кошмары. Окаянное зеркало с неправильным отражением снова преследовало по пятам в тёмных коридорах — тоннелях? норах? — возникало из ниоткуда, в какую сторону бы он ни повернулся. Неведомая сила разжимала веки, вынуждала поднять голову, заставляла смотреть: полюбуйся, мол, что ты такое на самом деле. Гляди, что у тебя внутри. Пойми, какое ты чудовище!..

И снова, как в прошлый раз — ослепительный электрический удар, спасительная боль, тёплые тонкие пальцы на щеках, взволнованный шёпот: «Ну всё, всё… Просто сон».

Марк усилием воли заставил себя успокоиться, глубоко вдохнуть. Вытереть холодный пот со лба.

— Рина, — голос оказался хриплым и дрожал в такт колотящемуся сердцу, — я чудовище?

— Что? Нет! — возмущённо отозвалась она и добавила чуть погодя уже тише: — Ты — точно нет.

Он нашёл в себе силы посмотреть ей в лицо, в тёмную бездну глаз. Сейчас, после того, что он видел в проклятом зеркале, эта бездна совсем не пугала — напротив, успокаивала.

— Нормально? — спросила наставница.

Марк неохотно кивнул. Это значило, что она сейчас уйдёт. Но он так хотел, чтобы она осталась…

Карина, однако, лишь потянулась на свою половину, перетащила поближе подушку и одеяло и устроилась рядом с ним — почти, чёрт побери, вплотную.

— Спи.

Уснёшь тут, когда она так близко, что он слышит её дыхание, чувствует запах волос… Не совсем осознавая, что делает, он протянул руку к её лицу. Просто дотронуться — прикоснуться к тёплой щеке, ощутить подушечками пальцев эту тёмную кожу…

Наставница поймала его руку в считанных миллиметрах. Как заметила-то, с закрытыми глазами?

— Давай проведём здесь границу, — сонно пробормотала она, не выпуская его запястья. — Хорошо?

Ни капли раздражения или возмущения в голосе, лишь усталая доброжелательность.

— Хорошо, Марк?

Хотелось проорать: нет, не хорошо, я так больше не могу, мне это важно, нужно, необходимо!..