На какое-то время мир полностью замер, а потом в небе завыл ветер. Я было подумал, что это взмахи птичьих крыльев и нас настигли люди Мэйко, но это нечто не имело формы. Черное и размытое, оно неслось на нас. Я едва успел вскинуть руки в надежде защититься так же, как сделал это в крепости, но вдруг почувствовал жуткую боль в затылке.

Очнулся я лежа на холодном полу. Открыл глаза и увидел Коджи: он был без сознания, но живой, судя по вздымающейся груди. В голове пульсировала тупая боль, и тело плохо слушалось, но я кое-как сел и огляделся.

Мы оказались в просторном светлом зале. По периметру были разбросаны желтые шелковые подушки, рядом стояли низкие столики для чайных церемоний. Здесь были окна – огромные, от пола до потолка, и через них сочился яркий солнечный свет. Я прищурился и разглядел очертания зеленого сада и колышущиеся на ветру ветви вишен.

А потом мой взгляд остановился на нем. Призрак из леса, но уже реальный, из плоти и крови, с длинными блестящими волосами цвета воронова крыла, в белых одеждах и шелковых туфлях. Его холодные ярко-голубые глаза пристально смотрели на меня, и я вздрогнул от того, насколько они были похожи на глаза Мидори и Коджи.

Значит, это и есть Хэджам.

Он криво ухмыльнулся и откинулся на спинку высокого плетеного стула, задрапированного голубой тканью.

– Где Мидори? – спросил я, поднимаясь на ноги.

Хэджам взглядом указал в сторону, и только сейчас я увидел ее: хрупкую, маленькую, в роскошном розовом кимоно и с украшениями в длинных волосах. Племянница сидела на подушке невдалеке от Хэджама с застывшей на бледных губах ухмылкой, но во взгляде потемневших глаз читалось замешательство.

– Я искал тебя, – прошептал я, растерявшись. Сердце зашлось, я хотел броситься к ней и заключить в объятия, но отчего-то не мог пошевелиться. – Мы с Коджи искали тебя с того самого дня, как…

– Я знаю, дядя. Это очень мило.

Голос, некогда звонкий и страстный, звучал отстраненно, с каким-то деланым равнодушием. Я нахмурился.

– Он убьет тебя.

– Знаю. – Мидори вытянула руку и оголила запястье, обнажив небольшую метку. – Он нас всех убьет. Так надо.

Мое собственное запястье отозвалось внезапной болью, и я увидел у себя такую же метку.

– Мы – звенья одного исхода, части ритуала. Из-за этой штуки сбежать не получится: где бы ты ни оказался, она вернет тебя обратно. У меня тоже есть такая.

Я часто заморгал. Что происходит?

– Ты внушил ей так себя вести?

Хэджам холодно рассмеялся.