Торговля поступками, подумал Курцио. Обмен откровенностью, вот, что она делает. Истинная уроженка Малэрсида, крупнейшего порта западной части материка. Уязви, а затем поцелуй укус. Добавь соли, а когда вкушающий поморщится, уравновесь неприятный вкус сладостью. Уколи проницательностью, вытащи на свет божий то, что никому не следует знать, но взамен приоткрой собственные подвалы, где скрыты мистерии. Или сделай вид, что приоткрыла, ведь правдивее всего кажется хорошо подготовленная ложь.

Другое дело, что на одну ложь всегда может найтись другая, столь же безупречно правдоподобная. Вопрос в том, что в этой игре теней и слов неправда. Каждое слово? Некая часть? Или все говорят правду, повинуясь удивительному стечению обстоятельств и душевному порыву?..

- Соседские мальчишки, - произнес он с каменно-невыразительным лицом. – Злобные ублюдки, которым доставляло удовольствие травить последнего из Мальтов, одного из презираемых Монвузенов. Им было недостаточно того, что отпрыск благородной ветви Алеинсэ живет как портовый грузчик. Недостаточно, того, что играет старой лошадкой, за которую отдали четверть обрезанного багатина.

- И они ее сломали.

- Да, - отозвался эхом Курцио. – Они ее сломали.

- А вы сохранили. Думаю, как память и путеводный знак.

- Да. Каждый раз, когда жизнь казалась мне слишком тяжкой или опасной, когда хотелось опустить руки и отступить, я брал в руки этот обломок прошлого и вспоминал. Игрушку, тот день. Лица моих обидчиков, их имена. Можно сказать, обломок стал моим талисманом памяти и ненависти.

- Кто-то из них остался жив?

- Большая часть, - все-таки пожал плечами Курцио. – К тому моменту, когда положение дало возможность свести счеты, я уже перерос это желание. Лучшей местью было не вредить им, а оборачиваться и смотреть через плечо, сверху вниз.

- Что ж… Игра не задалась, - честно признала Биэль. - Но мне было интересно.

- Рад, что способствовал вашему развлечению, - церемонно поклонился Курцио.

- Кажется, наше общение… односторонне, - задумчиво произнесла маркиза. – Вы развлекаете меня, я же лишь беру, ничего не отдавая взамен. Надо бы это исправить. Здесь найдется что-нибудь музыкальное?

- Хм… - Курцио нахмурился, удивившись неожиданному повороту и вспоминая. – Да, один из моих слуг играет на лире. Но инструмент нашего образца, не материковый.

- Тем интереснее. Пусть его принесут.

Курцио молча хлопнул в ладоши, заинтригованный – в очередной раз за этот вечер, который отметился неожиданными поворотами.

Островная лира в целом была похожа на континентального родственника, но имела меньшие размеры, больше струн и другую форму – не рама, а доска с фигурно вырезанным отверстием на три пятых общей длины инструмента. Пучок струн шел поверх доски, а затем расходился веером над окном.