«Что бы это ни было, говорить сейчас вряд ли захотят».

У края поляны, прежде чем зайти в лес, я бросила последний взгляд на белоснежную даль. Ветер поднялся, и теперь все заволокло снежным туманом, который растворил в себе противоположный берег, оставив лишь белую пустоту.

– Прощай, – слова тихим шёпотом сорвалось с губ, и я знала, что это правда. Почему-то была уверенность, что больше никогда здесь не окажусь. Сердце болезненно сжалось в лёгкой тоске, но я решительно перешагнула границу, которая разделяла пустыню и дремучий лес.

У входа в деревню, мы внезапно нагнали процессию, которая появилась из-за высоких ворот. Она состояла только из мужчин, одетых в чёрные штаны и такого же цвета туники. Словно богатыри шествовали они по улице, собирая зевак, и отблески, висевших на груди, эмблем, встревоженными зайчиками метались по стенам домов.

В её главе шёл молодой мужчина со светлой бородой и темными глазами. Когда он бросал взоры на собравшуюся толпу, шёпот мгновенно притихал и жители деревни с надеждой смотрели на него, надеясь увидеть ответы на вопросы, но там была лишь боль. На каждый вопрошающий взор бородач лишь мог отрицательно качать головой, игнорируя слезы, что появлялись на лицах.

«Что происходит?» – где-то в глубине шевельнулся страх, но любопытство победило. Ноги медленно, шаг за шагом, стали приближаться к толпе.

«Стой! – вдруг завопил внутренний голос. Тьма гипнотизировала, и то, что временами мелькало среди спин, звало к себе. – Не надо!»

Но я не остановилась, чувствуя, что если развернусь и уйду, то навсегда потеряю возможность понять Костю. Что все непонятные слова, брошенные вскользь, так и останутся тайными.

«Ты точно этого хочешь?»

«Нет», – это был искренний ответ, но прятаться дальше была не в силах. Слишком явные секреты бросались в глаза, а их утаивание угнетало не только меня, но и Орловых. Я видела, с каким трудом приходится Валентине выдавливать из себя улыбку, хотя глаза остаются мрачными, будто съедаемые невыносимой тоской. Не маленькая, выдержу, хоть страшно до жути, но неизвестность намного хуже.

Повинуясь желанию, я продолжила путь, подплывая все ближе и ближе, и, когда несколько узких улиц на повороте слились с главной, в глаза бросились носилки. Сильные руки сжимали длинные палки, на которых ещё виднелась кора и обрубки веток.Они плавно несли то, что скрывалось за плотной тканью, которая волочилась по снегу, заметая следы.

«Раз, два, три», – каждый раз видя чёрный холмик, в голове что-то щёлкало, продолжая неумолимый счёт, хотя ноги упрямо встали, не желая идти дальше.