— Ага…

— И там тоже было что-то интересное?

— Угу…

— Скажешь, что там?

— Не-а… — Пятый вприпрыжку бежал впереди, весело помахивая руками.

— Это может быть полезно. Это может помочь в «тройке».

— Не-а…

— Это может быть важно…

— Не-а…не-а…не-а… сначала — у нас «тройка», сначала — мы друзья, потом — скажу! — упрямился мальчишка. — И вообще, скоро отбой, мне нужно найти место на крыше, — выпалил он быстро и нырнул в кусты.

Коста подобрал брошенную Пятым веточку, изучил, покрутил в руках и переломил пополам с отчетливым хрустом.

Если бы Пятерка рылся в его шкафу, он бы знал, что нарисовано — его портрет лежал в общей стопке сверху. И на его пергаменте красной тушью сбоку было отчетливо подписано: “Подходит”.

***

Пятый поковырял носком траву, опустив голову, и искоса следя как дверь пятого домика хлопнула за спиной Шестнадцатого громче обычного. Будущий Ведущий их «тройки», а Пятый был уверен, что это именно Шестнадцатый — был раздражен.

Он бы сказал — ему не жалко. И скажет, но потом, когда «тройка» будет, иначе, если он скажет, тройки не будет вообще.

Потому что в отчете Семнадцатого был подчеркнут один вывод жирной линией красной туши — «вырос в приюте, период формирования характера упущен, склонен к предательству, из-за материальных благ».

Это он расскажет Шестнадцатому. Выберет время, найдет слова и — расскажет. Соврет он в другом. В том, что написано в его собственном отчете.