Самаэль тянется к нему и ободряюще гладит Ищейку, хотя он не уверен, делает это для себя или для полупса, да и вообще имеет ли это какое-либо значение.

Так они и стоят, пока дыхание Ищейки не выравнивается, а небесный дворец не превращается в темную точку в облаках.

Постепенно приближаются голоса. Кто-то болтает и задыхается от подъема. Один голос принадлежит его другу Джему, второй – Мазар.

– Когда ты спросила меня, доволен ли я его предложением, я подумал, что он сейчас умрет от страха! – говорит Джем.

В смехе Мазар слышатся истерические нотки.

– Он так испугался… меня.

– Да, это ли не чудесно! С этого момента я хочу, чтобы ты присутствовала на всех моих переговорах. Уверен, начальник медицинской службы одобрит это решение.

Она отвечает слишком тихо, чтобы ее можно было услышать, и оба наконец появляются на крыше.

– Сир Самаэль, – окликает его Джем. – Мне сказали, ты будешь здесь.

Они обнимаются. Мазар ему просто кивает, пытаясь не пялиться на Ищейку.

– Я больше не рыцарь.

Джем улыбается своей острозубой улыбкой.

– Для них – возможно, но для меня ты рыцарь.

Самаэлю резко хочется изменить тему разговора.

– Как тебе Дивенбург?

– Мне безумно нравится! Тут так много всего происходит и так много возможностей. Когда я был в Новом Горизонте, – даже ребенком, – все упиралось в выживание. Когда я жил рядом с Сияющим Градом, я был в безопасности, но меня ни во что не посвящали. Там меня стыдились, но здесь меня ценят. Я чувствую себя… – он снова улыбается, – живым.

– Хорошо. А ты, Мазар?

Она пугается от внезапного к ней обращения.

– Тут все для меня ново. Странно.

– Настолько плохо? – спрашивает Джем.