Но когда она включила компьютер, чтобы проверить электронную почту, то сразу увидела на самом верху внутреннее сообщение лично от герра Адамека: она должна зайти к нему в кабинет, желательно сегодня в 3 часа пополудни.

Это распоряжение омрачило ее день, который в иной ситуации мог оказаться хорошим спокойным рабочим днем. Она по порядку отвечала на запросы, как делала уже сотни раз, и для этого требовалось не так много усилий, чтобы не думать, зачем же она понадобилась начальнику.

Что, если кто-то видел, как она входила в пустой кабинет Леттке? Что, если он вызвал ее, чтобы очень строго допросить на этот счет?

Она решила, что станет все отрицать. Что бы ей ни говорили, она станет отрицать, что была в кабинете Леттке. Потому что, если бы она призналась в краже презервативов, они захотели бы знать, для чего, и все это в конце концов приведет к Артуру, к его обнаружению, обвинению и расстрелу по приговору военно-полевого суда за дезертирство, да к тому же и Мари с Отто окажутся в тюрьме.

Таким образом, существовала только одна стратегия, которую она рассматривала: отрицать, отрицать, отрицать. И надеяться, что это ее спасет.

Когда она наконец пришла в кабинет Адамека в 3 часа пополудни – не слишком рано, чтобы не показаться нервной, но и не слишком поздно, – все эти мысли сгустились в ощущение чрезмерной подавленности, похожее на стальной обруч вокруг ее груди.

Адамек был в отличном настроении, когда она вошла в его кабинет, метался взад и вперед на своем кресле как бильярдный шар.

– Ах, фройляйн Боденкамп, – воскликнул он. – Рад, что вы пришли. Присаживайтесь.

Хелена последовала его приглашению, держа перед собой блокнот, отличительный признак наборщиц программ, словно щит.

– Да где же это? – Адамек пролистал материалы в лежащих перед ним папках, наконец нашел то, что, по всей видимости, искал, и протянул ей: газетную вырезку. – Я не знаю, читали ли вы?..

Хелена взяла вырезку и прочитала:

Серьезные последствия глупой студенческой выходки

Серьезные последствия глупой студенческой выходки

Мюнхен, 1 июня 1942 года Студенты Софи и Ганс Шолль, Александр Шморель, Кристоф Пробст и Вилли Граф были приговорены сегодня Мюнхенским окружным судом к трем годам лишения свободы каждый. Они пытались распространить несколько сотен листовок со злонамеренными обвинениями против правительства Германского рейха. Однако большинство получателей запутанных, лишенных всякой доказательной силы писем ненависти и антигосударственной агитации без колебаний передали их в полицию, что позволило немедленно положить конец действиям пятерых студентов. Защитник заявил, что все пятеро давно страдали от психических проблем, вызванных враждебными Германии нашептываниями некоторых священнослужителей, и назвал листовку «юношеским заблуждением»: к сожалению, сейчас многие молодые люди переживают тот этап своей жизни, когда они стремятся обвинить общество или государство во всех своих личных проблемах.