— Они всегда приходили на наши земли, Дэйси. Захватчики здесь не впервые. Сходи к предкам, если не веришь мне. Отправься быстроходом к старейшему из твоего клана и спроси. Они всегда приходили в разгар лета, чтобы торговать с нами. В прежние времена, до того как они построили свой форт Геттис, мы позволяли им приходить в горы, а некоторые даже добирались до ярмарки. Как еще, по-твоему, они могли о ней узнать? И лишь когда они задумали построить дорогу через долину наших предков, нам пришлось их остановить. Если ты убьешь захватчиков, пусть даже всех до единого в форте Геттис, ты что, действительно думаешь, что больше никто не придет? Как ты можешь быть настолько ребячливой и простодушной, чтобы верить, что убийство прогонит их прочь навсегда?

Лицо Дэйси исказила гримаса ярости. Она наклонилась вперед и смерила его мрачным взглядом:

— Я убью стольких, сколько смогу убить. Если появятся новые, я стану сражаться с ними и убивать их. А если вслед за ними придут и другие, я убью и их тоже. Сколько их всего может быть? Рано или поздно они перестанут приходить. Или я перебью всех. — Она отвела взгляд от Джодоли и повернулась ко мне. — Убивать их вовсе не так уж трудно. Сейчас я покажу тебе. Я начну с этого.

Она двинулась ко мне, как огромная, тяжелая кошка, завидевшая добычу. Меч, приставленный к моей груди, по-прежнему не позволял мальчику-солдату шевельнуться, давя на него силой железа. Пот ручьями стекал по моей спине и бокам. Голова его кружилась, его подташнивало, но он всеми силами старался уберечь свою магию от железа. Его запасы стремительно таяли. Оликея и Ликари отважились отбиться от кучки слуг и кормильцев, все еще толпящихся у стены. Оликея казалась одновременно разъяренной и испуганной. Когда Дэйси направилась ко мне, Ликари с криком вырвался из рук матери и встал между наступающей великой и мной. Он посмотрел на железный меч, явно почувствовав, как тот вытягивает из меня силы, и, задыхаясь от ужаса, повернулся лицом к приближающейся женщине.

Та едва удостоила его взгляда:

— С дороги, мальчик.

— Нет. Остановись! Он наш великий! Я его кормилец. Я не могу позволить тебе убить его. Сперва тебе придется убить меня!

Он не угрожал ей, а просто повторял то, что было известно всем. Любой кормилец пожертвует жизнью, чтобы защитить своего великого.

Дэйси остановилась:

— Отойди от него, малый. Он тебя обманул. Он не из народа и не заслуживает твоей верности, не говоря уже о смерти.

— Ты ошибаешься, — с трудом выдохнул мальчик-солдат.

— Замолчи!

Он не обратил внимания на ее приказ: