Посыпались доклады, один за другим. «Михалыч» уже отходил от станции. Шварц молча указал Каманину на боковое кресло, выслушивая рапорт наблюдателей:

– Четыре чфеварских драккара, четыре триремы Эас. Орудия в боевом положении.

– Да кто бы сомневался, – буркнул он, поворачивая рычаги задних ускорителей на малый ход, и мимолетно пожалел, что стер с корабля красочную порнографическую картинку. Было бы любопытно выяснить, как относятся к подобной живописи эасцы.

Старт был почти незаметен. Да, это не планета. Поверхность станции, плавно уходящая вниз, ощутимо закруглена. Шевелятся стволы орудий, ловя цели, но пока никто не стреляет: дистанция слишком велика. А вокруг – звезды. Каманин поискал взглядом солнце, не нашел. Оно тут должно быть маленьким, со звездочку, а ярких звезд со всех сторон полно.

– А где драккары? – спросил он. – И триремы?

– Метки на корабли противника, – потребовал Шварц.

Розовые стрелочки-курсоры – цвет Чфе Вара – обозначили на экране едва видные точечки, медленно ползущие по кривой. Оранжевые указали на эасские корабли.

– Поговорить, что ли? – почесал голову Шварц. – Вызовите их флагман.

На экране возникло изображение немолодого длинноусого чфеварца в розовом мундире.

– Капитан Ка Дин Хет, – представился он. – Убери пушки, землянин, и отключи блокирующую сеть. Тогда мы не тронем ни тебя, ни твою станцию.

– Не тронете меня? – развеселился Хайнрих. – Слышь ты, розовое чучело! Я – Хайнрих Шварц, командир «Белой полярной лисички, которая приходит к неудачникам в ключевые моменты жизни»! Меня свои боятся, а вам вообще большая вагина настала! Трогать меня не хочешь? Вот ужо я тебя потрогаю за мокрые ляжки! Засажу по самые…

Несколько секунд Ка Дин Хет слушал с отвисшей челюстью. Потом резко мотнул головой, приводя мозги в рабочее состояние, прошипел:

– Провались ты в болото, сумасшедший гомосек! – и отключился.

Каманин засмеялся.

– Вот так всегда, – философски произнес Хайнрих. – Эй, там, на связи! Вызовите еще кого-нибудь.

Далекие сполохи на темном горизонте привлекли внимание Захара. Их можно было бы принять за молнии, но на Мересань не случалось гроз и тогда, когда она еще была живой планетой.

– Бой идет, – старик с лицом, замотанным шарфом от холода – одни очки наружу да кончик папиросы – притормозил гусеничный погрузчик рядом с директором. – Видел я уже такое, аккурат перед концом света.

– Я тоже видел, – промолвил Захар. – На Нлакисе.

Он помнил ледяную щеку Ортленны и ее трагический шепот: «Мы ведь не знаем, кто побеждает». Он был уверен, что крейсеры защитят Нлакис. Пытался ободрить Ортленну, и она хотела ему верить, только не очень получалось.