– Ну, – он смутился, – ведь с кетреййи детей не бывает, а вы генетически почти кетреййи.

– Почти – еще не значит идентичны, – заметила она. – Такая маленькая разница, и такой огромный эффект. Забавно, не правда ли, господин Ртхинн?

Забавно? Он не находил в этом ничего забавного. Ртхинн застыл с малышкой в руках, в глазах – оторопь и непонимание.

– Ну что же вы замерли, господин Ртхинн? – иезуитски улыбнулась Салима. – Обнимите девочку, пощекотите, что ли. Она ведь вам не чужая.

– Сотня червей могильных, – выдавил он. – Что теперь делать?

Что угодно. Сейчас с ним можно творить что угодно. Можно его добить. Ребенок не от жены для шитанн – это конец всему. Позор перед соседями, минус рейтингу клана, оборвавшаяся карьера. Можно шантажировать его. Потребовать новых уступок, тридцать процентов планетного валового продукта в качестве алиментов… Вот только незачем. Все, что Салима хотела получить от Рая, она уже получила в прошлый раз. Лишь шаловливая радость плясала глубоко внутри: поверил, поверил! Она засмеялась.

– Наслаждаться жизнью, господин Ртхинн. Дети – цветы жизни, так у нас говорят. Я не жалею, что это случилось. Малика – прелесть, разве нет? – она склонилась к его уху и шепнула: – Я бы не возражала, если бы такое произошло еще раз… как-нибудь потом, вы понимаете?

Шитанн обмяк. До него дошло, что немедленное разоблачение и смерть ему не грозит, и мышцы расслабились. Он грузно – слишком грузно и неловко для своей комплекции танцора – осел на диван и наконец посмотрел на девочку нормальным человеческим взором, как в самом начале. Маленькая, трогательная, черный пушок на голове.

– Салима, вы никому об этом не говорили?

Она поцокала языком.

– Так вот чего вы боитесь, господин Ртхинн. Как бы кто не узнал, да? Умоляю вас, не переживайте. У меня и в мыслях не было причинять вам какой-либо вред и портить наши прекрасные отношения, – но на случай появления такой мысли средство под рукой, и он это запомнит накрепко. – Я могу ради вашей безопасности даже пустить слух, что у ребенка совсем другой отец.

– Если это не повредит вашему имиджу, – сокрушенно промямлил Ртхинн.

– Абсолютно не повредит, – заверила она.

Т’Лехин, тот сразу понял, кто отец, не задавал идиотских вопросов и не подставлялся, вел беседу разумно. Ну, почти разумно, если не считать налета меланхолии с ноткой сумасшедшинки. Всплески безнадежной влюбленности, прорывающиеся порой сквозь броню самообладания, слегка смешили, но не раздражали. Салима получила от обеда с ним настоящее удовольствие – не наслаждение кошки в игре с мышкой, а удовлетворение от продуктивного разговора. Т’Лехин изменился. Возможно, если бы она захотела заморочить ему голову, то сумела бы. Но она не стала начинать – в благодарность за высказанное сочувствие, за помощь у Гъде и Чфе Вара, за сегодняшний обед.