— Та, та, никель!

Глаза Торнинга заблестели.

— Ага, ферромагнитые элементы. Могу поклясться, тут замешано осциллирующее магнитное поле, чтоб я стал венерианцем. Что скажете, Уллен?

Марсианин вздохнул.

— Ах, эти невосмошные семные термины... Потоштите, польшую часть моих знании оп орушии я потчерпнул в рапортах Хокела Бека о „Культурной и Социальной Истории Третьей Империи”. Это товольно польшой трут в тридцати четырех томах, но я всекта считал его товольно посретственным. Его манера ислошения...

— Пожалуйста, — перебил его Торнинг, — оружие...

— Ах, та, та! — Уллен поудобнее устроился в кресле, скривившись от усилия. — Он говорит оп электришестве, которое колеплется тута и сюта отшень метленно... отшень метленно, и его тавление... — он беспомощно замолчал, с наивной надеждой взглянув на хмурое лицо адмирала. -Я тумаю, это понятие оснашает „тавление”, но я не снаю, это слово отшень трутно перевести. По-марсиански это свутшит как „крансарт”. Это мошет помошт?

— Мне кажется, вы имеете в виду потенциал, доктор Уллен! — Торнинг громко вздохнул.

— Пусть путет так. Снатшит этот „потенциал” тоше меняется отшень метленно, но его перемены как-то синхро-нисированы макнитисмом, который... хм-м... тоше исме-няется. Вот и все, што я снаю, — он нерешительно улыбнулся. — А теперь я пы хотел вернуться к сепе. Натеюсь, теперь все путет в порятке?

Адмирал не удостоил его ответом.

— Вы что-нибудь поняли из этой болтовни, доктор?

— Чертовски мало, — признался физик, — но это дает нам одну-две зацепки. Можно, конечно, извлечь что-нибудь из книги Бека, но на это мало надежды. Скорее всего, обнаружим лишь повторение того, что слышали сейчас от доктора Уллена. Скажите, на Марсе сохранились какие-нибудь научные труды?

Марсианин опечалился.

— Нет, токтор Торнинг. Они все пыли унитштошены кальнианскими реакционерами. Мы на Марсе совсем расотшаровались в науке. История покасывает што наут-шный прокресс не ветет к стшастыо, — он повернулся к молодому землянину. — Тшонни, пошалуйста, пойтем.

Мановением руки адмирал Корсаков отпустил их обоих.

Уллен сосредоточенно водил взглядом по плотно исписанной странице, останавливался, вписывал слова. Потом поднял глаза и тепло улыбнулся Джонни Брюстеру, который недовольно покачал головой и опустил руку на плечо марсианина. Брови молодого землянина сдвинулись еще больше.

— Уллен, — с трудом произнес он, — у тебя назревают большие неприятности.

— Та? У меня? Неприятности? Но, Тшонни, это неверно. Моя книга прекрасно протвигается вперет. Первый том уше оконтшен и после некоторой шлифовки путет готов к петшати.