— Не смей, — строго сказали ему, и он руку разжал. Ветка с рыбой упали на землю. Олег обернулся.

Никого.

А когда назад поглядел, то уже и Леньки не было, а у костерка дед сидел. На корточках. Старый совсем… тогда Олег не понимал, насколько дед стар. Теперь же отчетливо увидел и глубокие морщины, прорезавшие дедово лицо, и выцветшие глаза его.

Волосы седые, которые он собирал в хвост. И это было странным.

— Никогда ничего не бери у мертвецов, — сказал дед. — Забыл?

— Забыл, — признался Олег.

А рыба тоже исчезла.

Соль вот осталась, на тряпице.

— Эх, от дурная девка… — дед покачал головой. — Не привела, стало быть?

— Не привела, — Олег сразу понял, о чем речь. — Я и сам должен был бы. Потом. Как один стал. А я вот… простишь?

— Как не простить, — дед усмехнулся. — Но теперь-то тебе сложнее будет.

— Расскажешь?

Олег огляделся.

Берег… знакомый берег. Сколько раз он тут бывал, порой не по делу, но просто так, отойти в тиши и от тетки, и от сестрицы своей двоюродной с её вечным брюзжанием. А ведь она немногим Олега старше была, но все ворчала, ворчала… больше матери своей.

— Расскажу, что можно, — дед указал. — Садись. И не бойся. Меня не бойся. Свою кровь не обижу, даже тут.

— А тут — это…

— Тут — это там.

— Понятно, — усмехнулся Олег.

— Поймешь. После. Иное надобно шкурой прочувствовать, а уж потом слова искать. Ибо пока не прочувствуешь, слова бесполезны. Так вот… ведьмаки мы.

— Мы?