— И я, и отец мой, и дед, и прадед… долгехонько род силу копит, но так уж вышло, что я от родового пути отступился. Сердцу ведь не прикажешь… а я пробовал. Думал, дурак, что если жену с умом выберу, то оно только лучше будет.

— И… как?

Подумалось, что жил дед один-одинешенек, и дома-то от женской руки ничего не осталось. Да и тетка свою мать не вспоминала никогда, будто и не было её вовсе. Тогда, в детстве, это не казалось странным. Как и не казалось важным.

— Никак. Выбрать выбрал. Да только выбрать — одно, а жить — другое. Оно ведь как, не с родственными связями живешь, не с деньгами да регалиями, но с человеком.

— Моя… бабка, стало быть…

— Из родовитых, — согласился дед. — Некогда мой прадед оказал услугу одному роду. Давненько сие было, но у родов память крепкая. Вот, когда я решил долг взыскать, очень уж обидно стало, что при силе своей да умениях я без титула живу, мне и сосватали девку рода знатного, но захиревшего. Я и имя её принял, свое позабыл…

Дед смолк. И Олег вдруг испугался, что этот разговор оборвется. И он никогда-то не узнает… а ведь если бабка родовитая, и дед имя принял… и почему Белов об этом не рассказал? Он ведь еще когда родословную составлять взялся. Сам сказал, что, ежели хорошо прошлое потрясти, то, глядишь, и сыщется кто голубой крови. А с этим и в Дворянское собрание проще войти будет.

Искал.

И… не нашел?

Почему?

— А о том сам думай, — сказал дед. — Что до прочего, то… не прав я был, имя сменивши. Свою судьбу с ним отдал, чужую принял. Род древний, да бестолковый на диво. И родила она мне не сыновей, а дочек.

…его, Олега, матушку да тетку.

— …и ни у одной жизнь не сложилась, — закончил дед. — Благо, хоть твоя матушка сына принесла. Мне бы тебя сразу забрать, да сперва боялся, что не управлюсь с малым-то. И своих бед хватало. Дело мое прогорело. Должен остался людям многим. Сила… сила тоже неспокойною сделалась, вот и пришлось продавать, что есть, да возвращаться домой. Дома-то всяко легче.

С этим Олег согласился.

И подумал, что и вправду стоит вернуться. Дом-то теткин, может, сестрица и не продала. Нет, она бы, конечно, продала бы, когда б нашелся покупатель. Но кому там покупать? Деревня захиревшая, еще тогда почти помершая.

А если и продала, он, Олег, обратно выкупит.

Мысль эта принесла почти физическое облегчение. Точно. Выкупит и собственный дом поставит. Чтоб корнями в землю ушел.

— И верно, — дед глянул снизу вверх, искоса. — Только сперва ко мне наведайся. Силу-то, конечно, примешь, да притомилась она. И иное наследство взять надобно. Там, в доме. Придешь — подскажу.