— Понимаете, то… я не уверена вообще, что это не бред, но тогда получается… получается… что та девочка… он не получил её. А женщина его уничтожила. Но как, если… если он — хозяин артефакта? — мне удалось хоть как-то, но сформулировать мысль. А вот бормотание стало едва слышным. Оно царапало кожу, оно отвлекало, раздражало, но стоило прислушаться, как я раз за разом убеждалась, что его вовсе нет.

— Интересный вопрос, но здесь возможен вариант. Наш… наследник, назовем его так, менялся. И, скорее всего, добровольно. Искушение велико. Но вместе с изменениями он сам постепенно подпадал под власть артефакта. Чем меньше становилось в нем человеческого, тем больше он… скажем так, отличался от того, кого следовало защищать. Артефакты нельзя назвать в полной мере разумными, однако они способны ко многому. Поэтому, когда сложилась ситуация выбора, он его сделал.

— И выбрал женщину?

— Не совсем… насколько я знаю, она погибла?

Я кивнула, пусть даже меня не могли видеть.

— И случился выброс силы, — уточнил Николаев. Он вдруг встал рядом и руку на мое плечо положил, то ли меня успокаивая, то ли опираясь.

— Был ребенок. И, если женщина додумалась переподчинить артефакт младенцу, а сама была связана с младенцем кровно, она могла активизировать защиту.

— А поскольку защищать пришлось от очень сильной нелюди, то произошел выброс, — завершил дед.

И кто-то громко, мерзко засмеялся, отчего мне стало совсем уж не по себе.

Глава 46 Где дети искренне пытаются слушаться взрослых

Глава 46 Где дети искренне пытаются слушаться взрослых

Как же трудно воспитывать кота в одиночку!

Васятка не собирался убегать из дому.

Не дурак он, что бы там Маруся ни говорила. И мамку слушает. Не из страха, само собою. Вот еще, нашлось с чего бояться! Тем более что ему-то уже почти одиннадцать, большой. И понимает, стало быть, что мамка, когда ругается, то не со зла, а от общей жизни неустроенности.

Переживаниев.

За него. И за Марусю тоже. За Марусю, небось, особенно. Васятка что? Подумаешь, с литературой у него отношения не складываются? Зато с математикой все отличненько. Ну а тогда, когда в школу вызывали, так вовсе по-за ерунды, которую даже не Васятка придумал.

Маруся же…

Васятка был рад, что она вернулась, а вот мамка, та только вздыхала. И Маруся тоже вздыхала. И все вокруг вздыхали, будто иного дела у них не было. Ну да и пускай…

Сбежала вон куда-то. А куда? Мамка тоже ушла. Сказала, что ненадолго, а уж сколько времени минуло, но нет никого. И жутковато в пустоте. Но Васятка не боится. Нисколько. Сидит от. Ждет.