— Угу… И не стать мне человеком… — с грустной улыбкой подытожил Баукус, после чего продолжил. — Ну, ладно. Пора прощаться. Меня уже ждет одно дело. Одно из последних, наверное… Нужно побывать на кремации отца. Удачи, Саламбек!

— И тебе всего хорошего, — улыбнулся человек, отключаясь от сеанса.

— Да… Может, я действительно изменился? Или нет? Я, как минимум, такой же трус, как и раньше. Боюсь за свою тушку… А какая в ней цена? Что я сделал достойного за эту жизнь? — спрашивал уже сам у себя Баукус.

…

Баукус летел на аэромобиле по практически пустой аэротрассе. Лишь изредка встречались летающие машины, что не были похожи на его, но все-таки число этих машин разных цветов вряд ли превысило число в пятнадцать или двадцать. Они парили над улицами города и летели между домов, конструкция аэромобилей представляла собой в большинстве некие самолетоподобные корпуса, форма их была обтекаемая, а сами машины увенчивались небольшими крыльями. На самом деле, это было более решение дизайна, чем нечто особенно нужное, аэромобили перемещались за счет небольших движков, которые сейчас светились синими огнями и служили основной движущей силой машин. Спереди находились и поворотные двигатели, которые с помощью движения рычага изменяли движение в том или ином направлении, вплоть до изменения направления полета вверх или вниз. Таким образом и двигался желтоватый «Стриж» Баукуса. Что было особенного в этой машине, так это то, что «Стриж» обладал практически формой самолета, если не считать того, что его крылья были значительно короче и в размахе были от силы пять метров с учетом корпуса. А вот хвост машины был как у самолета, правда, вбирал в себя крупный двигатель горевший синим огнем. «Стриж» обладал лишь двумя сидениями, из-за чего Баукус обычно ездил лишь с Гирей или, теперь, на его место сел Ирвин.

— Машинка, конечно, охренительная, — проговорил человек с заднего сидения. — И каким образом это стало аэромобилем, директор?

— Скажем так, единственная причина назвать «Стрижа» аэромобилем — это вертикальный взлет и посадка, на самом деле, довольно странное судно, но мне нравится. Вся эта эстетика полетов на древних машинах прошлого… М-м-м-м-м…

— Хреновый у тебя вкус, — отозвался Ирвин.

— Ай! Ничего ты не понимаешь. Это же, по сути, раритет! Это одна из первых моделей аэромобиля, наиболее легкая и поворотливая, ну, то есть… Здесь все плюсы самолета, и почти нет его минусов.

— Ага. Кроме того, что инженер испытывал любовь к истребителям века эдак двадцатого, если не девятнадцатого. Это же надо придумать! Два, мать его, места для пилотов!