Сев на край кровати, Рейн расстегнул наплечник и с лязгом бросил его на пол.

– Подойди.

Поставив рюкзак с книгами на стул, она села рядом. Он снял стальное кольцо с правого мизинца и взял ее руку, раздумывая, где бы оно могло удержаться. Большой палец правой руки справился с этой задачей.

– Зачем оно мне?

– Когда получают подарки, таких вопросов не задают, – ответил Рейн, и ей стало неловко.

Она сняла с шеи свою цепочку и, просунув руку ему под волосами, наклонилась ближе, чтобы застегнуть замочек, который вытащила вперед.

– Это совсем не обязательно, – сказал он, сильнее отворачиваясь.

– Тебе стоит отдохнуть, – предложила она, когда справилась с дрожью пальцев и застегнула цепочку.

Вместо ответа Рейн встал, взял с окна один из пяти светящихся зеленых сосудов и с ногами залез на широкий подоконник. Энергия быстро побежала по его пальцам, раскаляя руки и растворяясь в груди. Стеклянный сосуд опустел за несколько минут, и он взял следующий, продолжая восполнять запас сил.

– Сигнальный барьер ставила дюжина хранителей, и он будет гудеть минут десять, прежде чем Лоренс сможет его снять, – предположила Яра, но ее голос был полон сомнений. – Мортен говорил, что до этого момента нельзя поставить отвод или сеть.

– У барьера есть швы, – объяснил Рейн. – Если понять, где они, то снять его получится в течение минуты. Лоренс сделает это еще быстрее, потому что он сам как дюжина магов.

– Но сигнал же сработает?

– Да, но мы можем не успеть прыгнуть.

Яра подошла к окну, на которое он сбежал от нее.

– Придется держаться к тебе поближе, – сказала она, вылавливая своей улыбкой его взгляд, а он взял следующий артефакт. Если бы сосредоточенность была видом спорта, то он сегодня получил бы главный приз.

– Нужно быстрее разобраться со всем, – говорил Рейн, вниманием погружаясь в пучину зеленой энергии, которая пульсировала в сосуде между его ладонями, – чтобы ты могла вернуться к нормальной жизни.

– Зачем, если никто из тех, кто важен мне, не знает, что это такое?

Рейн держался, избегая ее взгляда и любого лишнего движения, которое можно было бы расценить как повод к сближению.

– Именно поэтому я с самого начала не хотел, чтобы ты оставалась здесь. Неприятности – наши с Максом младшие братья. – Он отложил в сторону опустевший сосуд и впервые с того момента, как они оказались наедине, прямо посмотрел на нее: – Послушай, моя жизнь, ни прошлая, ни настоящая, не должна была тебя никак коснуться.

– Поздно. Это единственное, в чем ты с треском провалился. Все, что касается тебя, теперь всегда будет касаться меня.