– Со временем мы превращаемся в других людей. В течение жизни это происходит даже не один раз. Мы меняемся: ощущаем себя по-другому, думаем иначе, хотим чего-то нового. В изоляционном измерении я сильно изменился. Остановился. Спрыгнул с того неуправляемого поезда, на который попал случайно. Но до этого мне было хреново, и я вышибал из себя это чувство не только наркотой, еще и контролем. Так быстро теряешь ощущение реальности.

– Я не верю, что не было ни одного дня, который ты мог бы мне показать, а пока ты упрямишься, время уходит. Контроль сознания второго уровня вам одобрили только до утра.

– Тебе бы поменьше подслушивать разговоры хранителей, – прохрипел Рейн и, как ни старался, не смог не рассмеяться.

Ее губы жадно запечатали его смех, и воздуха в легких снова стало не хватать, как бы глубоко она ни дышала. Его большой палец коснулся ее подбородка, а ладонь проникла под рассыпанные по плечам волосы.

– Ложись.

Мраморный пол оказался теплым. Снежная метель разбивалась о невидимый барьер над головой. Под ним, как внутри стеклянного шара, было тепло, тихо и спокойно. Когда всерьез, а когда в шутку, но у его голоса всегда были повелительные нотки, которым хотелось возражать. Сейчас же все поменялось так, что под силой его рычащего голоса, что бы он ни велел, она чувствовала только заботу, которая разрушала любые страхи.

– Все, что ты можешь узнать, – Рейн повернул к ней голову, взял за руку, и его глаза налились искрящейся зеленью, – никогда больше не повторится.

Вверх полетели разноцветные искры. Оранжевые, желтые, зеленые, красные. Они быстро поднимались, превращаясь в тусклые окна невысоких домов с ажурными фасадами и фигурным декором. Оказавшись на одной из таких улиц, больше похожих на иллюстрации сказочных книг, Рейн отпустил ее руку, но Яра продолжала чувствовать его тепло, а еще любовь и вместе с ней страх. Страх потерять ее и одновременно страх быть рядом. Она не могла понять, какое из этих чувств сильнее. Они были тесно связаны друг с другом и теперь принадлежали им обоим.

Впереди, над площадью Ребеля, встречались пять многоярусных мостов с высокими башнями. На их многочисленных шпилях развевались флаги стран и городов, а праздничные полотна с изображениями гербов, ниспадающие с краев мостов, раскачивал легкий ветер. Чертог Ночи был украшен новогодними гирляндами и парящими огнями. Главную площадь плотно заставили лотками со сладостями и шатрами, на пиках которых искрились неиссякаемые фонтаны бенгальских огней.

Вокруг раздавались звуки жизни большого рынка: крики уличных продавцов, хлопки дверей, смягченные пушистым снегом, скрипучие шаги прохожих. Воздух пронзала морозная чистота, пропитанная пряным запахом горячего какао и ванильным ароматом выпечки с ягодами и лимоном.