— Я сделал тебе больно, мама? Сказал что-то плохое? Я не хотел. Я буду молчать.

— Ты еще маленький, Гай, и не можешь всего понять, а я не могу объяснить. Поэтому тебе многое кажется непонятным и нелогичным. Это нормально. Но когда ты так говоришь и задаешь свои вопросы, то уже мне все это кажется непонятным и нелогичным, и я сама себе кажусь…

— Особенной?

— Нет, глупой. А насчет неприятностей ты прав, но оттого, что я прогуляю один день, их не уменьшится.

Весь вечер и полночи Гай просидел у окна, глядя в телескоп. Оставшиеся полночи его мучили кошмары.

На следующее утро Гай сообщил матери две вещи — что девятая луна погасла и что он не пойдет в школу. Мать кивнула и ушла на работу как ни в чем не бывало. Гай чувствовал себя плохо: болела голова и страх надвигающейся катастрофы сковывал мысли. Половину дня он просидел на полу, обнимая ноги матери и положив голову ей на колени. Так было немного спокойнее. Мать иногда освобождала правую руку от щупалец и гладила его по голове. В такие минуты он совсем успокаивался: мама с ним, мама рядом, и она не боится, значит, и ему бояться нечего. Но стоило маме убрать руку, и страх возвращался. Тогда Гай еще крепче обнимал мамины ноги и закрывал глаза.

После обеда, когда мама все еще возилась на кухне, а папа и не думал покидать своего осьминога, Гай пошел к себе в комнату, надел свой лучший костюмчик, причесался перед зеркалом, лег на кровать и начал беззвучно плакать. Слезы текли из его глаз и не могли остановиться. Мир, который казался ему таким большим и непонятным, мир, в котором ему, Гаю, еще предстояло так много узнать и сделать, доживал свои последние часы, а папа с мамой делают вид, что ничего не происходит. И нет им никакого дела, что через пару-тройку часов они уже не увидят своего особенного сына. У мамы с папой есть дела поважнее. Этого Гай не мог понять, как ни старался. Теперь ему предстоит встречать конец света в полном одиночестве.

Вдруг глаза его сфокусировались, а взгляд приобрел осмысленность. Он вскочил с кровати, подбежал к окну, опрокинув по дороге стул, взял с подоконника телескоп и лег обратно в кровать, прижимая мамин подарок к груди. И снова взгляд его стал рассеянным, а из глаз потекли слезы.

Гай пролежал так полчаса, а потом к нему зашла мама.

— Привет! — сказала она. — Будем встречать конец света вместе. Одному, наверное, скучно?

Гай молча улыбнулся.

Он раньше и не замечал, что его мама такая красивая. На ней были новые туфли (надетые специально для него!) и белое платье, открывающее руки и спину.

— Знаешь, — ласково сказала она, — может быть, нам стоит куда-нибудь сходить? В кино, например. Или просто погулять часок по парку, подышать…