— Ты, Петрович, сколько уже в партии? — вопрошал особист, разливая коньяк по рюмкам.

— Так, почитай, с двадцати восьми лет, — пожал плечами Ильичев.

— А несешь ерунду, как какой-нибудь битник с Калининского проспекта. Вот в чем, по-твоему, разница между агентом и стукачом?

— Да ни в чем.

— Ясно, Петрович. Давай-ка по одной вздрогнем, а потом я тебе разъясню ошибочность твоих убеждений.

Они вздрогнули и закусили лаймом.

Железняков выложил из кейса на стол шумодав, надежно защищавшее от прослушки новейшее изделие Министерства среднего машиностроения. Которое, как известно, на самом деле объединяло все советские закрытые НИИ. Из соседних с явочной квартирой окон, раскрытых нараспашку, мгновенно донеслась забористая ругань. Аппаратура надежно глушила не только потенциальные вражеские шпионские устройства, но и все телевизоры, сотовые телефоны и компьютеры в радиусе пары сотен метров.

— Так вот, Петрович, — начал Железняков, раскуривая сигару. — Разница между двумя этими понятиями огромная. Стукач, Петрович, это такой человек, который для органов государственной безопасности не только не полезен, но даже и вреден. Потому что стукач только и делает, что стучит. На соседей, на сослуживцев там… А чего он нужного рассказывает? Да ничего. Кто с женой комдива из младшего офицерского состава переспал, кто скабрезные журнальчики почитывает…

При этих словах Железняков пристально посмотрел на Ильичева.

— Ты, кстати, Петрович, «Плейбой»-то, что третьего дня у командира второй роты Ивашкина отобрал, куда дел?

Ильичев покраснел как рак и потянулся за бутылкой.

— Я это… — промямлил он.

— Да что ты как маленький, Петрович, чуть что, сразу «я это». Так и скажи — не дочитал еще. Прочитаешь — доложишь мне сообщением о содержании, особенно о тех местах, где антисоветские идеи излагаются. И отдашь вместе с журналом. Только смотри, чтобы как в прошлый раз не получилось, когда твои орлы всех баб повырывали и под штабную карту прицепили. А комдиву пришло в голову новую карту повесить. Помнишь, как он удивился?

Ильичев мрачно кивнул. От стыда он готов был сквозь землю провалиться.

А Железняков, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Так вот, стукачи, Петрович, они силы и средства органов безопасности отвлекают на всякие пустяки. Органы, Петрович, ты должен сам понимать, умные люди возглавляют. Они же понимают, что каждому надо дать кусочек запретного плода попробовать — ну нужна же даже советскому гражданину какая-то отдушина. Члены ЦК, чай, сам знаешь, в Интернете не только по домену su шарятся.

А агент, Петрович, это очень нужный и полезный государству человек. Потому как занимает он важную должность и является объектом потенциального устремления иностранных спецслужб. Или может помочь нам незаметно проконтролировать сложную ситуацию. Или даже сообщить нечто такое, что на совет офицерского собрания не вынесешь. Помнишь, у тебя в части Ковальчук повадился патроны таскать? И что ты сделал? Правильно, мне рассказал. Потому как комдив, доложи ты ему об этом, тебя же и затоптал бы. Сам знаешь — Ковальчук на его племяннице женат. А дойди его дело до суда, получил бы дурак за свою любовь по бутылкам пострелять срок в Мордве. Так у него жена и двое детей. А так провел я с ним профилактическую беседу, быстренько написал он рапорт и уехал дослуживать до пенсии на Дальний Восток. Вот так и дивизии от тебя польза приключилась, и человека не сгубили.