Настало время просыпаться.

— Так в чем был смысл карусели? — спросила Меган, оглядываясь по сторонам.

— В том, чтобы запустить необратимое восстановление Марблита, — пояснила Бритт. — Но дать возможность нам — тем, кто хотел помнить, — остаться с этой памятью и сердцем. Не повредиться рассудком.

— А может, я не хотел? — резко вскинулся Хью. — Может, лучше бы я…

— Навсегда остался без тени? Или забыл все? Плохой план. — Бритт покачала головой. — Мы все приехали сюда совсем недавно. Но пережили столько всего, что это изменило нас. Хью, ты остался без тени и снова обрел ее. Ты даже не представляешь, как это важно. И, что намного важнее, ты сделал выбор.

Хью отвернулся.

Бритт продолжала:

— Меган потеряла частичку себя, но в итоге обрела ее, и больше не сможет считать свою жизнь простой и бессмысленной. Ведь в тебе так много волшебства. Не знаю… Может быть, окажись я на месте Дроссельфлауэра, сама бы не удержалась…

Она горько усмехнулась.

Дроссельфлауэр!

Хью успел забыть о нем.

— Гвендолин… А зачем вы его спасли? — спросил он. — Я правильно понимаю, что он исчез бы вместе с городом?

Гвендолин пожала плечами.

— Я не знаю. Это придумал мой брат. А он любил Дросселя.

— Меня зовут Джозеф, — глухо прозвучал голос мэра. — Джозеф Блум.

На мгновение повисла тишина. Кажется, никому не приходило в голову, что у марблитского музыканта тоже есть имя.

Пусть он и уводит за горы доверчивых, тянущихся к волшебству людей.

— Рада познакомиться, наконец, — криво улыбнулась Гвендолин. — Я надеюсь, ты доволен?

Они медленно пошли вниз по улице — каждого манило любопытство, смешанное с ужасом: что осталось от Марблита, на что он теперь похож?

Мостовые потеряли прежний лоск. Бугристые камни шершаво ложились под ноги. Хью шел, опасаясь подвернуть ногу при каждом шаге.