Я сложил бумаги из правой стопки вдвое и засунул их во внутренний карман мундира. Сукно предательски вздулось на моей груди. Левую стопку я положил назад в папку. Свои дела в Канцелярии я закончил.

Мои подчинённые сидели в смущении. Как только я вошёл в офис, они принялись выражать мне свои соболезнования, но я отреагировал очень холодно. Теперь они не знали, как себя вести.

Каранжи и Латанги сидели за приставленными друг к другу столами и делали вид, что читают бумаги. На самом деле они переговаривались на языке жестов, каком-то особом, потому что я не мог разобрать ни слова. Было непривычно видеть застывшие маски их чёрных лиц, вместо вечных белозубых улыбок.

Торичи первым ринулся ко мне, когда я вошёл, и первым получил заряд льда. Теперь он сидел за своим столом прямо, вытянувшись, словно, по струнке. Его руки то скрещивались на груди, то ложились на стол или на подлокотники стула. Мелкие черты лица канцеляриста сложились в обиженную гримасу.

Бо промакивал огромным платком уголки своих глаз и изредка сморкался. Он очень любил Лару, всегда называл её «своей девочкой» и частенько дарил ей всякие безделушки. Многодетный отец, обладатель целой армии внуков и нескольких правнуков. Как он радовался, когда мы с Ларой поженились.

Только на лице Лотара присутствовало его вечное раздражение. Желчный старик не изменил себе и сейчас, ограничившись лишь обычным приветствием со мной. Я был благодарен ему за это. Сейчас мне не до сантиментов.

Я встал, сунул папку под мышку и тут двери открылись. Вошли Флавио и магистр. Все присутствующие встали, но Гилто махнул рукой, разрешая им сесть. Они по очереди пожали мне руку и магистр сказал:

– Мы с Флавио только что обсуждали расследование. Ты заинтересовался Виллио ещё до… – магистр запнулся и продолжил, – до трагических событий.

– Таркус рассказал мне кое-что о нём, и я решил проверить. Всё здесь, – я протянул изрядно похудевшую папку.

Гилто взял папку, открыл её и листал пару минут. Затем передал её Флавио и сказал:

– Не буду спрашивать тебя, как ты. Вопрос был бы очень дурацким. Я дал тебе отпуск, чтобы ты смог прийти в себя, насколько это возможно. Знаю, как это тяжело – терять близких. Мы найдём этих подонков, клянусь тебе, скоро они затанцуют в пеньковых галстуках. А ты отдыхай. Но хочу дать тебе совет: возвращайся поскорее на работу, это хорошее лекарство от тяжких мыслей, по себе знаю.

– Думаю, декады мне хватит, – сказал я.

– Ладно, до встречи через декаду, – сказал магистр и протянул мне руку.

Я пожал её, и он вышел из офиса. Затем я обошёл всех своих работников, пожал им руки на прощание, а близнецам сказал: