– Не стоит благодарности. Я всегда готов помочь.

Дальше плыли в молчании. Каждый по-своему осмысливал пережитое. Фельгор сосредоточенно чистил ногти. Веш постоянно ощупывал сына, проверяя, не искалечен ли он, но Венделл отделался всего лишь синяками и ссадинами. Голл и Бершад наблюдали за речными берегами.

Эшлин то и дело подергивала драконью нить; отростки, пронизавшие руку и плечо, отзывались глухой болью, что позволяло отследить, как далеко они тянутся и насколько туго сплетаются с нервными и мышечными волокнами в теле Эшлин. Сеть шрамов на руке, возникшая после битвы при Незатопимой Гавани, из синей превратилась в черную и раскинулась до самого плеча.

Драконья нить, став частью Эшлин, продолжала разрастаться. Эшлин не знала, остановится ли этот рост, как не знала и того, что из-за этого произойдет с ней самой.

Грибная лодчонка свернула за поворот. Чуть дальше по течению река разветвлялась на два рукава: один поуже, с водоворотами и бурными перекатами, другой пошире и поспокойнее.

– Куда теперь? – спросил Веш, снова берясь за весло.

Бершад принюхался, взглянул в небо и указал на узкий приток:

– Вот этот ведет к морю. Оттуда тянет солью.

– А другой? – спросила Эшлин.

Бершад махнул рукой в сторону леса, где темнели заросли грибов:

– В эту хрень.

– Если добраться до берега моря, то можно вернуться в Душебродов Утес, – сказал Веш. – Там безопасно.

Эшлин с Бершадом переглянулись.

– Как скажешь, Эшлин.

Ясно было, что Эшлин с Бершадом должны отправиться в лес. Однако Эшлин очень не хотелось, чтобы остальные продолжали опасное путешествие, хотя она и знала, что никто не откажется. Труднее всего будет объяснить Фельгору и Голлу, что им лучше расстаться. Что ж, придется попробовать.

– Остановимся у развилки, там и решим, – сказала Эшлин.

Веш направил лодку в бухту у каменистого берега, поросшего чахлым кустарником и жухлой травой. Чуть дальше темнел густой лес. Шагах в пяти от берега над лодкой пролетела дракониха, мощными взмахами крыльев разгоняя сумрачную пелену тумана. На миг над рекой засияло солнце.

Вдруг Бершад встревоженно выкрикнул:

– Греби на стремнину! Подальше от берега!