Керриган отвела взгляд. Сгущались сумерки. Все трое молчали.

Как только очертания крепости начали растворяться в тумане, на ярусах зажгли светильники с драконьим маслом. Над заливом вспыхнули огни.

– Обычно он не зажигает огней, – сказала Керриган. – Наверное, что-то заподозрил. Ты уж прости, но ближе мы не подплывем.

Бершад прикинул расстояние до берега – примерно две лиги до утеса, по которому можно вскарабкаться на зады полигона.

– Ничего страшного.

Керриган вытащила папирийскую подзорную трубу, пристально осмотрела крепость и сказала:

– Там девятнадцать караульных.

– Двадцать четыре, – поправил ее Бершад.

В небе закладывала широкие круги серокрылая кочевница, что позволяло Бершаду точно пересчитать охранников на железных ярусах крепости. Он скинул свои лохмотья – обнаженной кожей сильнее чувствовалась связь с драконихой – и тщательно намазал смолой ноги.

– Все бы хорошо, но колечки в твоей шевелюре под огнями светильников засияют, как жемчужины. Все альмирцы почему-то очень дорожат своими патлами, – сказала Керриган.

– Дай-ка мне нож.

Бершад собрал волосы в тугой пучок и обкорнал тремя взмахами ножа. Спутанные космы с кольцами и амулетами упали на дно лодки.

– Я их для тебя сберегу, – сказал Голл.

– Они мне больше не нужны.

Бершад взял обрывок лески и плотно примотал к бедру нож. Брать с собой что-нибудь еще из оружия не имело смысла: если не хватит ножа, то без божьего мха все равно не выжить.

– У пристани пришвартованы лодки под сносными парусами, – сказала Керриган. – Как выручишь друзей, постарайтесь уйти до рассвета. Мой корабль будет ждать вас до полудня. Если все пройдет успешно, я хочу, чтобы королева Альмиры точно знала, кто ее освободил.

– Ясно, – отозвался Бершад.

Он вскарабкался на борт шлюпки. Обе ноги пронзила резкая боль. Бершад выругался, отступил на шаг.

Голл озабоченно посмотрел на него:

– Как по-твоему, ты справишься?