О сне теперь не могло быть и речи. Я написал несколько никуда не годных страниц и на рассвете вышел из дома. В тумане слышался чей-то крик. Какой-то зверь ищет подругу, подумал я. Одинокий, заблудший зверь.

66

Завтракал я один, но это не удивило меня: я думал, что Ноим отсыпается после долгой дороги, а Халум после сеанса. Я с аппетитом ел за троих, обдумывая свои планы против Завета. Когда я пил чай, в комнату ворвался один из работников Ноима, задыхаясь, как после долгого бега.

– Скорее, – кричал он и тянул меня за руку. – Штормощиты…

Я выбежал вслед за ним. Он, опередив меня, был уже на полдороге к загонам хищников. Может, звери опять разбежались и мне придется весь день гоняться за ними? Но признаков побега не видно – ни проломов, ни когтистых следов. Работник держался за решетку самого большого загона, на девять-десять зверей. Штормощиты сбились в кучу с окровавленными зубами и шкурами, рыча и толкаясь над истерзанной грудой мяса. Неужели ночью к ним забрело домашнее животное? Каким образом? И почему смотритель счел нужным оторвать меня от завтрака по этому поводу? Я схватил его за плечо и потребовал объяснений. Он обернулся ко мне с искаженным от ужаса лицом и выдавил:

– Дама… дама…

67

Ноим был жесток со мной.

– Ты лгал, говоря, что у тебя нет наркотика. И прошлым вечером дал его ей. Так ведь? Больше ничего не скрывай. Ты дал ей наркотик!

– Ты ночью разговаривал с ней, – через силу произнес я. – Что она говорила?

– Он постучался к ней, услышав, что она плачет. Спросил, что с ней. Она вышла странная, с глазами как черный металл, и да – она плакала. Он спросил, не случилось ли здесь чего. Нет, сказала она, все хорошо. Сказала, что вы с ней весь вечер проговорили. Отчего же она тогда плачет? Она улыбнулась и затворила дверь, но ее глаза – это был наркотик, Киннал! Ты дал его ей, несмотря на все обещания! И теперь… теперь…

– Прошу тебя, – прошептал я. Но он продолжал обвинять, и мне нечего было ответить.

Работники восстановили картину происшедшего шаг за шагом. Они нашли следы Халум на влажной песчаной дороге. Увидели приоткрытую дверь будки у входа в загоны. Внутренняя дверца, через которую задают корм, была взломана. Халум пролезла в нее и плотно прикрыла ее за собой, чтобы звери не вырвались. Все это случилось еще до рассвета, когда я прогуливался в другой стороне имения. Этот крик в тумане… Почему? Почему? Почему?

68

Собрав свои скудные пожитки, я попросил Ноима дать мне машину. Он махнул рукой в знак согласия. Оставаться здесь, где повсюду звучало эхо Халум, я больше не мог – не говоря уж о том, что скоро сюда нагрянет полиция, чтобы расследовать ее смерть. Мне требовалось тихое место, чтобы обдумать то, что я сделал и что буду делать дальше.