Вверх.

С поросячьим визгом уродец подлетел вверх, нанизавшись на хрустальные игры. Стукнула, падая на пол, костяная трубка.

На карты барона брызнул дождь из темной крови.

Жоакин висел, пронзенный десятком сосулек. Три лапы безжизненно повисли, а задняя левая медленно разжималась. Потом он начал медленно сползать вниз.

Тварь шмякнулась на стол, прямо гулу под нос.

Барон вскочил, и с неожиданной для него прытью выскочил из комнаты.

Я бросился к Маргарите и помог встать на ноги.

– Ты как?

– Нормально, – поморщилась она. – Губу разбил, ублюдок!

– Пора уходить!

Я бросил взгляд на стол. Жоакин лежал, слабо подергиваясь.

– Что это за хрень? – спросил я.

– Впервые вижу! – с отвращением сказала Маргарита. – Но лучше добить!

С этими словами она схватила полуметровый подсвечник, стоявший на каминной доске и метнула в основание люстры.

Со всхлипом люстра обрушилась на стол, накрыв собой Жоакина.

– Вот теперь уходим!

– Давно пора, дитя!

Сам'ди даже не потрудился закрыть за собой дверь.

Выглянув наружу, я некоторое время прислушивался. Ничего тревожного.

Но это пока.