– Молодец, Жоакин, молодец, – монотонно бормотал он, шелестя картами. – Заслужил свой обед, заслужил… Да-да, заслужил…

Скосив глаза, я увидел Маргариту, лежавшую там же. Из разбитой губы у нее текла струйка крови. Казалось, глаза ее были полны ужаса.

Проследив за ее взглядом, я увидел ужасное зрелище.

Как я уже говорил, в двух метрах над столом барона Сам'ди нависала огромная, состоящая из множества хрустальных трубочек, люстра, испускавшая тот самый бледный больничный свет.

И вот сейчас на этой самой люстре висело отвратительное существо размером с овчарку.

Голое, если не считать грязную набедренную повязку, абсолютно безволосое, и покрытое дряблой морщинистой кожей. Тонкие, как ножки стула, ручонки и такие же ножки заканчивались огромными, с книжку, ладонями, которыми существо цеплялось за люстру.

Маленькое тельце и большая, напоминавшую шишковатую дыню безволосая голова. На ней рядышком расположились два глазика с копеечную монету каждый, пятак носа, и широкий, полный редких зубов, рот.

На груди чудовища болталась золотая цепочка с каким-то бесцветным камнем в оправе, который оно постоянно держало в огромном рту, то и дело причмокивая, словно сосущий соску младенец.

Тремя лапами Жоакин держался за самую длинную, свисавшую посредине «сосульку», а в четвертой держал небольшую костяную трубочку, размером с футляр от термометра.

К счастью, уродец не смотрел на меня. Посасывая свой медальон, он медленно двигался, раскачивая люстру, и с любопытством рассматривал Маргариту.

Не знаю, что это была за тварь, но она отдаленно напоминала Горлума и выглядела отвратительно.

Медленно коснувшись рукой шеи, я осторожно вытащил маленькую костяную иголочку, оперенную голубыми нитками.

Раз ни барон, ни Жоакин не сочли необходимым смотреть на меня, значит, посчитали парализованным.

Угоди эта дрянь в обычного человека, так бы оно и было.

Зрение приобрело обычную резкость, и я пошевелил сначала пальцами, потом руками. Все было в норме.

III

– Воскресенье, барон Воскресенье, ха-ха, – бормотал гул, склонившись над столом. – Светлое воскресенье Христово, светлый праздник, за упокой души, за упокой… Да-да, милый Жоакин, за упокой… Мертвые ждут, именно!.. Так, а не иначе!..

Завершить монолог ему не удалось. Я вскочил на ноги и что было силы прыгнул вверх.

Разумнее было просто сдернуть Жоакина вниз, но мне была противна даже мысль о том, чтобы касаться этой твари. Поэтому я просто ударил его ногой в прыжке.