Двое одинаковых, точно близнецы, гулов в обтягивающих шелковых трико небесного цвета; нескладный бесполый гул в странном, словно сплетенном из серых веревок комбинезоне, крепко сжимающий двухметровый прут, к которому было привязано за шею существо, сильно напоминающее Жоакина, только покрытое с ног до головы снежно-белой шерстью; низенький гул в серых брюках со складкой и белоснежной рубашке, сжимающий в руках планшет в кожаном чехле, и четверо коренастых телохранителей, вооруженных огромными серпами и короткими винтовками-обрезами за плечами.

Все они молча стояли, разглядывая меня.

– Неси ее сюда, – скомандовал князь, указывая на возвышение возле креста.

Я послушно выполнил его просьбу, прикидывая в уме, чем придется платить. Неужели правда придется остаться? Впрочем, откровенно говоря, я исключал эту возможность. Главное, чтобы Марго выбралась, а потом и я свалю.

Сидеть здесь и раздавать себя по частям резона не было. А обещание, данное гулам… В конце концов, это барон напал на нас. Мы намеревались, пусть и тайно, прийти с миром. И о том, что гелиодор у него в желудке, не знали. И могли вообще никогда не узнать.

Так что при первой возможности я сбегу отсюда, убив столько, сколько потребуется. Марго нужно отправить наверх и немедленно, а не то вдруг повторится подобное.

И дождаться гарантий. В виде видеозвонка оттуда.

– Переверни ее, – сказал Хашшас, нетерпеливо вращая кистью.

Я аккуратно положил девушку на живот.

Жестом гул приказал открыть спину.

Я снял жилет и задрал одежду. Некогда идеальной формы спина превратилась в огромную опухоль, цветом напоминающую долго пролежавший на солнце кусок мяса, темнеющий от краев к центру.

На месте недавних уколов появились черные отверстия, из которых при надавливании сочилась темная жидкость.

Отчетливо слышался запах гниения.

Твою ж мать!!

Хашшас невозмутимо окинул взглядом эту картину.

Найдя взглядом жреца, он поманил его пальцем.

Тот, приседая на каждом шагу, по-собачьи подбежал к ногам князя, и шлепнулся на колени.

Цепь сверкая, разматывалась за ним.

– Что это? – равнодушно бросил князь.

Жрец что-то залопотал на своем языке.