Генри подошел и встал рядом. Было так странно видеть мощного зверя с низким голосом, когда знаешь, кто скрывается за этой маской.

– Ты сбежал, – сказал Генри.

– У меня очень мало сил. Он бы убил меня. – Барс помолчал, обернув свой пышный хвост вокруг лап. Он по-прежнему глядел только на существ, будто и не замечал десятков пар глаз, которые потрясенно смотрели ему в спину. – Всего в одном варианте будущего из ста все заканчивалось так, как закончилось. Прости. Я решил, что у нас прекрасные шансы на хороший исход.

– Ты сможешь его убить? – спросил Генри, и Барс наконец повернул голову к нему.

– Любви у тебя больше нет, – медленно проговорил он. – Почти совсем погасла. Она была ярче, чем твой дар огня.

Ответить на это Генри было нечего, и Барс бесшумно перешел к телам Эдварда и Освальда.

– Жаль, – уронил он. – Они только начали становиться теми, кем могли бы стать.

– Зачем ты пришел? – спросил Генри. Барс выглядел как-то странно: несчастным и похудевшим, даже шкура на боках обвисла. – У тебя совсем мало сил. Они пригодятся, чтобы сражаться.

– Я тебя услышал. Там, на площади, – пояснил Барс, не отводя взгляда от мертвецов. – Почти во всех вариантах ты отрекался от меня и говорил, что я виноват во всем, что случилось. Но ты сам выбрал то будущее, в котором мы находимся сейчас. И это мне нравится в тебе, Генри. Ты не ждешь, что хорошее будущее просто к тебе придет. Ты его выбираешь сам, и ты… – Барс медленно моргнул. – Миром, который я создал, управляет любовь. Без нее ничто не имеет смысла, даже твоя борьба с Хьюго. Борьба делает людей жестокими, и неважно, кто победит, – война всегда разрушает обе стороны. И когда ты на площади сказал то, что сказал, я подумал: какой смысл быть волшебником, лишенным любви?

Он снова замолчал. Генри не понимал, зачем он тратит так много сил на этот визит, почему нельзя было просто прислать какую-нибудь волшебную записку со словами: «Мне очень жаль». Барс громко, по-кошачьи фыркнул, словно услышал его мысли.

– Знаешь, всегда говорят, что взрослеть – значит переставать совершать безумные поступки. Но я, наверное, так и не повзрослел. – Он прерывисто вздохнул. – Подойди ко мне, Генри.

Тот хотел сказать, что и так стоит рядом, но потом сообразил, чего хочет Барс, и опустился на колено так, чтобы их глаза были на одном уровне. Барс качнулся вперед и прислонился лбом к его лбу. Шерсть его была мягкой и прохладной, от нее пахло хвоей и морозом, и Генри его не обжигал – кажется, на Барса его дар не действовал, тот был слишком великим созданием для таких мелочей, и Генри чувствовал: как бы ни ослабела его сила, он по-прежнему как само волшебство.