Браслет завибрировал, и я почувствовала прикосновение знакомой силы.

– Да, командующий! – здороваться вежливо и по форме не было ни сил, не времени.

– Лара, Рэм с тобой? – спросил Рихард Конард также без лишнего формализма.

– Да, мы у Льюиса, у измененного.

– Отлично. Хватайте его и бегите к повозкам, они стоят на прежнем месте. Наши маги прикрывают отход людей и целителей с ранеными, ориентируйтесь на них. Твой приказ в силе, выполни его как можно быстрее.

– Есть! – откликнулась я и почувствовала, как связь оборвалась.

У командующего тем более не имелось времени на прощание.

– Нам в столицу, – я развернулась к Рэму. – Вместе с Льюисом, – это уже Эдриану.

Когда мы пробирались к повозкам, вокруг царил уже не такой хаос. Маги выстроились в четкие линии, солдаты заняли свои позиции, отряды действовали слаженно. Тяжесть Льюиса легла на плечи Эдриана, который самолично нес брата, отказавшись от помощи.

– Держи лучше щиты, чтобы нас не зацепило. Они у тебя хорошо получаются, – ответил он на предложение Рэма.

Грег раскрывал свои мешки, раздавая как магам, так и простым солдатам артефакты.

– Может, ты с нами? – ждать друга я не могла, нам необходимо как можно быстрее добраться до повозок.

– Я здесь нужнее, – отозвался Грег. – Бегите.

– Удачи, дружище, – крикнул ему на ходу Эд. – Извини, что я тебя сегодня…

– Сочтемся! – хмыкнул Грег и свернул к очередному отряду, отбрасывая опустевший мешок и перехватывая новый у Рэма.

Не добежав шагов сто до повозок, Эдриан остановился. Он и так с нами забежал в самый тыл, вести его дальше было слишком подозрительно и рисково.

– Береги себя, – попросил Эд, с которым мы в очередной раз прощались. – И Льюиса.

Брата он передал Рэму и заодно пожал адъютанту руку. В текущих условиях это выглядело одновременно странно и нормально. Странно видеть двух представителей враждующих государств, пожимающих друг другу руки. И нормально всегда оставаться человеком и испытывать благодарность за помощь.

– И ты… – Мой голос дрогнул. Вокруг все пылало, слышались крики и взрывы. – Осторожнее.

Эдриан кивнул и поцеловал, не так пылко, как тогда на публику, а нежно и осторожно, как в храме.