Удивительно, но до столицы мы домчали за неделю. Нам повезло и с погодой, и с наличием сменных лошадей на почтовых станциях, и с возницей, оказавшимся на редкость лихим и бесшабашным. Если была возможность сменить лошадей и ехать ночью – он менял и ехал. Поэтому нас трясло в повозке сутки напролет, и «живых» мест на мне просто не осталось. Кажется, на кочках и ухабах я отбила себе все, что можно отбить. И даже то, что нельзя, ощущалось отбитым.

В общем, Лара болела вся и целиком. Ни один полет не давался мне настолько сложно, как этот переезд. А я еще по наивности думала, что на корабле плылось плохо. Вид у меня действительно был болезненный, но после памятного разговора о Санти возница списывал все не на непривычные условия передвижения, а на мое якобы интересное положение, то и дело на него намекая.

Чем злил меня дополнительно.

В довершение всего спали мы кое-как, и дело не только в частых ночных переездах. Пару раз на нас нападали буквально средь бела дня. Война, как водится, всколыхнула разную шваль и шушеру, справедливо решившую, что властям нынче немного не до них.

Скорый почтовый, наверное, выглядел в их глазах лакомым кусочком, который можно просто остановить и ограбить. И двух разбуженных, уставших, полуголодных и оттого еще более злых магов они точно не ожидали. Мы же с Рэмом, услышав характерные фразы в духе «Кошелек или жизнь!», переглянулись, хрустнули затекшими конечностями и, думаю, надолго отбили у людей охоту нападать на безобидные с виду повозки.

Но после этого приняли решение дежурить и спать по очереди, дабы в случае чего избежать неожиданного столкновения с кем посерьезнее. Добродушия такой режим нам, разумеется, не добавлял. Поэтому покусившимся на почтовую повозку бедолагам порой оставалось лишь посочувствовать.

В столице нам надлежало в первую очередь явиться в штаб, доложить о прибытии, а после ехать к вампирам. Рэм ни в какую не собирался отпускать меня одну. И даже предупреждение, что его, скорее всего, не пустят на порог, не убавило его пыл.

В штабе же, посмотрев на нас-голодранцев, немногим отличавшихся от бандитов с большой дороги, велели не позорить армию и привести себя в порядок в казармах. Особенно это касалось Рэма, заросшего совсем не по-военному. Недельная щетина у него топорщилась и выглядела забавно, но совсем неподобающе для адъютанта верховного командующего.

На меня нашли самую маленькую форму, которую я, где смогла, утянула, решив, что лучше в свежем, пусть и так себе сидящем, чем в одежде после магического боя, гари и недельной дороги, которую с нашей бешеной гонкой и возможности нормально постирать не нашлось. Да и переодеваться было не во что.