– Да, а это его брат, – предвосхитила я следующий вопрос.

– Это я и так понял, – усмехнулся парень. – Расскажешь, что с ним произошло и зачем мы его везем в Варнаву?

– Мы везем обращать его в вампира, – вздохнула я и пояснила: – Человеком он не выживет, а процесс обращения уже начат.

– А разве вампиры не обращают только детей? Нам что-то такое рассказывали на расоведении, что взрослый может не пережить инициацию и не стать полноценным вампиром, – почесал макушку Рэм.

– Не знаю, вот и увидим, – развела руками я. – Наверное, это не слишком правильно – делать из человека вампира без его воли или хотя бы ведома. Но даже Эдриан, кажется, смирился с мыслью о брате-вампире.

Не могу не признать, что временами меня терзали сомнения. Но мы не только спасаем Льюиса, а выводим на чистую воду ночных и всех их заговорщиков. Возможно, сможем остановить войну, доказать, что это не люди, заявившие о земельных притязаниях и вспомнившие границы, которые были сто лет назад, а вампиры со своими амбициями.

– А что такого в брате-вампире? – неожиданно выдал Рэм и продолжил развивать мысль: – Он же меняется только в малой части, а в остальном все то же родное существо.

Я заинтересованно посмотрела на парня. А ведь он не знает…

– Скажи, а у тебя есть братья-сестры? – полюбопытствовала я. Вдруг у него их куча и еще один брат погоды не сделает?

– Нет, я единственный ребенок, – посетовал Рэм. – И когда все играли и дрались со своими братьями и сестрами, я сидел с няньками и музицировал или учился под их присмотром. Так что я всегда завидовал тем счастливчикам, что росли не одни в семье.

– Ну… завидовать там, прямо скажем, нечему. – Я вспомнила своих брата и сестру, с которыми мы пусть и не играли, но дрались да, регулярно.

Как правило, я побеждала, но в итоге потом огребала от мачехи.

Так что, считай, выходили на ничью.

– Не знаю, я рос один, на домашнем обучении, – глядя на убегающую назад дорогу, проговорил Рэм. – В академии потом сложно было сходиться с однокурсниками, к тому же многие хотели общаться со мной исключительно из-за отца. Я сначала этого не понимал, да и передать отцу какую-то записку мне было несложно, или сделать что-то самому, если мог и просили. Но потом услышал один разговор… – Он запнулся. – В общем, и там у меня с друзьями не сложилось. А после академии отец отправил меня на военную службу в штаб, где все были намного старше и уже сами не горели желанием общаться с младшим по возрасту и званию. Пожалуй, ты едва ли не первая, с кем я могу нормально поговорить, и кому от меня ничего при этом не надо.