Разум Антареса поместили в накопитель. Туда же перенесли и остальные осколки. Я держал сияющий шар в руках и внимал его огромной энергии, более мне не принадлежавшей.

– И что теперь? – осторожно спросила Фри, садясь рядом. Она видела, в каком я скверном расположении духа, и боялась сказать что-то не то.

– Не знаю. Почему я вообще должен что-то знать? – глухо ответил я. – Отдадим Бетельгейзе. И забудем. Они его где-нибудь там воскресят, создадут новую оболочку, и он будет править Светом, пока Вселенная к черту не схлопнется.

– А твой осколок? – В комнате мы остались одни, потому Фри могла свободно об этом говорить. – Все думают, что ты каким-то чудом вместил в себя четыре части души. Но у тебя их всего две. Повезло, что Нерман не заметила, сосредоточившись только на Антаресе. А может, просто не хочет совать свой нос в…

– Какая уже разница? Мне и с двумя отлично жилось.

– Нет, Макс, это неправильно! Что, если у тебя произойдет раскол или еще что…

Она понурилась. Я же старался отгородиться от мысли, что теперь у меня огромные шансы вновь стать сплитом. Вместо этого я спросил:

– Скажи, ты себя нормально чувствуешь? После темницы.

Фри удивленно захлопала глазами. Я не стал рассказывать ей о тех странных действиях, которые Гортрас проделал с ее душой. Фри с тех пор как будто не изменилась.

– Ну, мне после случившегося явно потребуется отпуск и пара ведер мороженого, чтобы прийти в себя, – отшутилась она.

– Ты не чувствуешь перемен?

– Каких? – Фри нахмурилась.

Нас отвлекли быстрые шаги. В комнату ворвался запыхавшийся Дан.

– Там Армагеддон.

Он привел нас в большое помещение, разделенное на два уровня и полное развернутых световых проекций. Все они наслаивались друг на друга, мерцали, перетекали в потоках света вокруг. Поллукс стоял выпрямившись, сложив руки за спиной, и напряженно взирал на графики. С ним же находился и Стефан, без конца тихо ругавшийся.

– Что стряслось? – выпалил я, как только оказался рядом с заоблачником.

– То, что происходит всякий раз, когда звезды и дэлары оказываются в пределах одной планеты, – ответил мне Поллукс. – Они начинают выяснять отношения.

Он махнул одному орнега, и тот вывел перед нами особо крупные проекции. Среди них была карта Земли, по которой растекались белые и черные пятна. Бегло ее осмотрев, я ужаснулся.

– Морок заставляет людей видеть происходящее иначе, – отметил Стефан, прокручивая в энерглассе информацию и записи, которые уже разошлись по миру среди приземленных. – Но все равно это паршиво. В основном они видят в этом катаклизмы, как было в Помпеях или те несколько ураганов в Америке. Но так много и разом, как сейчас… Будет трудно.