— Нельзя было оставлять тебя без присмотра, — ма нахмурилась, и морщина на ее переносице вдруг стала напоминать кровоточащую рану. — Но тогда я не могла поступить иначе. О каких покойниках ты говоришь?

— Так вон же, — улыбнулся и махнул в сторону сопровождения Богданы. — Сама посуди: всех, кто знал лишку о нашем семействе, постигла скоротечная кончина. Кого непонятная штуковина угробила, кого банальный ножик. Мстислав Юрьевич, тетка Дарья, Злата. Власта на очереди, полагаю, но до нее добраться труднее в разы. Не так ли?

— Ты разглагольствуешь о том, в чем ничего не понимаешь, — сузила глаза мать. — Не надо под одну гребенку...

— Не знаю, как ты, — я не дал ей договорить. — А я намерен сегодня много говорить о семейных делах. Кто знает, когда еще оказия выпадет, и выпадет ли вообще? Ребятушки наслушаются всякого-разного, куда им после этого дорога? Только в свежую могилку. Парни, ничего личного, будь моя воля, вы бы тут и близко не стояли.

«Вы бы лежали. Тонким слоем пепла на мостовой», — дало сбой мое миролюбие. Оно бы у кого угодно дало сбой, под двумя-то наведенными стволами.

— Предлагаешь мне их отослать? — холодно спросила мать.

— А ты думаешь, что я для тебя представляю опасность? — ответил я вопросом на вопрос. — Повторюсь: мне без разницы, что с ними станется. Заводи уже свою шарманку с абракадаброй.

Сверкнуло золото глаз. Зазвучала мешанина из оттенков несочетающихся звуков. И снова я не мог их уловить, запомнить, они ускользали от моего разума.

Перед глазами потемнело, я шатнулся, но устоял на ногах. Тонкая натянутая нить внутри оборвалась, отсекая меня от пламенной сути. Однако, прогресс: в прошлый раз меня совсем ведь выключило.

Богдана даже не шелохнулась. Она стояла на середине моста, скрестив руки на груди, и наблюдала, как корежит ее сына.

— Ма, я вспомнил, — ласково обратился к родительнице.

— Что? — ни малейшего намека на эмоции, пустой голос.

— День, точнее, вечер, с которого начал звать тебя и отца «ма» и «па», — мягко продолжил. — С гостями, застольем и корюшкой. Когда я заговорил, а вы радовались.

Похоже, она подавилась вздохом. Я мог поздравить себя с успехом: раскачка эмоциональных качелей удалась.

— Нам отойти? — негромко осведомился один из сопровождения ма, который помладше и рыжий.

Оружие он и его напарник убрали. Полагаю, сочли меня неопасным без силы.

— Нет, Никита, останьтесь, — ровно выговорила Богдана. — Андрей уже не в том возрасте, когда все его капризы должны исполняться.

Отвлеклась и тут же взяла себя в руки, попыталась отыграться. Ничего, ма, еще не вечер.