— На Боровой мост приходи, — выпалила мне в лицо тухлая девка, причем зрачки ее, я почему-то отметил этот момент, абсолютно не двигались. — Завтра в четыре пополудни. Ждать тебя станут час, не более, позже твою подругу частями пришлют.

Постановка фраз никак не соответствовала внешнему виду говорившей. Закончив с текстом, она швырнула в меня через приоткрытую дверь коробочку, развернулась и пошла вперевалку к лифту.

От молнии в спину ее спас дурацкий комплекс, который давно пора бы изжить. «Ведь баба», — дал название комплексу Кирилл. А я вспомнил, как тяжко ему приходилось, пока я ту молнию на нем тренировал.

«Подругу частями», — вычленил я из сказанного и занес руку. Непосредственно через кисть у меня получалось дать малый разряд.

— Пусть идет, — потянул меня за штанину Кошар. — Разнюхал я тухлость: под внушением она. Пустышка. Ничего и никого не вспомнит, хоть жги ее.

Лязгнули двери лифта. Сальноволосая укатилась вниз. А я вспомнил про коробочку, которую не стал ловить, пропустил мимо себя, чтобы на пол упала.

— Не опасно, — вынес заключение мой нюхач.

Внутри оказались волосы, свернутая восьмеркой прядка. Я ощутил, как разжимается пружина внутри: волосы были темные. Бартош светленькая. Ворожея в моем понимании — главная претендентка на роль «подруги», если не сказать, что единственная.

С кем я еще в последнее время «дружил»? С Аннет-Африкой? У той дреды. Хелен могли видеть в моей компании в принципе. Неоднократно. У нас ничего быть не может, она неживая, к тому же замужем за моим (тоже неживым) приятелем. Вообще, она уже пару дней не отвечает на мои звонки, но тому может быть масса объяснений. Я и Джо звонил, мне про Клода узнать хотелось.

«Позже. Лично. Занят», — наговорил в быстром темпе вурдалак и сбросил вызов. Если Джо занят, то и Хелен с ним, я так думаю.

Чья тогда прядь? Катина? С чего бы ту в подруги записывать? Одна маленькая благодарность вроде как не повод.

— Кем пахнет? — невежливо пихнул волосы под нос Кошару.

Тот втянул воздух, чихнул.

— Мертвой золой пересыпано, не учуять, — виновато ответил овинник. — Пальцы замарал, не видишь?

И впрямь, кожа измазалась. Протянул между пальцев волосинку, вдруг цвет изменился от золы? Я в этих красках не понимаю. Убедился, что темное — не зола, реальный цвет. И решил не забивать себе голову ерундой.

Не суть. Схожу да разузнаю. Постарались, пригласили, уважить надо... напоследок. Жаль, что первый, деревянный Боровой мост в войну был разрушен и после перестроен в железобетоне. Такой мог бы быть хороший погребальный костер для тех, кто меня на встречу столь экзотическим образом зазвал.