— Спасибо. — говорю я. Рядом со мной встает Майко и Мария-сан. Вместе мы разворачиваем белое кимоно, в которое Кикуми не одета — завернута. Потому что обрубок тела не одевают, а заворачивают. Потому на ней кимоно.

Под кимоно — сама Кикуми. Внизу — так называемые одноразовые медицинские подгузники, Майко поднимает на меня вопросительный взгляд, но Мария-сан уже стаскивает их с Кикуми. Салфетки. Надо все протереть.

— Может быть вам помочь? — спрашивает Мария, но Майко уже подхватывает Кикуми на руки и переносит на подготовленный стол. Кладет ее на белоснежную простыню и лицо девушки искажает страх, она хочет что-то сказать, но из ее рта доносятся только тихие хрипы.

— Тих, тих, тих… все хорошо. — говорю я, отращивая себе кровавый скальпель. Я понимаю ее, в течении многих лет именно это и было ее кошмаром — оказаться снова на операционном столе, а сейчас, без своего кресла она снова ничего не может сказать и ничего не может сделать. Все-таки повезло ей с Марией-сан, с этим вот креслом, с заботой о ней. Только благодаря этому она и выжила. Не стала зомби, не потеряла смысла жизни и надежды.

Но у меня нет времени для рефлексии. Сейчас от меня требуется не эмпатия, эмпатию и сочувствие можно и потом проявить, сейчас — я специалист. Окидываю лежащее передо мной обнаженное тело девушки-обрубка критическим взглядом. Пролежней нет, синяков тоже, мышцы атрофированы, особенно мышцы спины и ягодичные. Держу пари, что ее спина жутко болит по ночам, укорачиваются мышечные волокна, она наверное, и спать-то без обезболивающих не может. Грудные мышцы… может и атрофированы, но этого не видно, на удивление неплохо выглядит сама грудь. Мнут ей ее, что ли? Хорошо развиты мышцы живота, это самые рабочие мышцы в ее ситуации, сгибая и разгибаясь она может хоть как-то передвигаться. Сами культи… хорошо зажили и выглядят довольно аккуратно. К сожалению, мне придется отсечь их, при этом — не только верхушку, но и кость с надкостницей. Если бы это была хирургическая операция, это заняло бы час-другой. Но у моих кровавых лезвий есть практически мономолекулярная кромка лезвия и необходимости сперва надрезать кожу и мышцы (ограничив ток крови!), надрезать надкостницу и пилить кость — нет. Мы тут фокусники, у нас все взмахом руки. Единственное, что меня заботит, так это то, что я сперва должен отсечь все лишнее и только потом подать кровушку. Постараюсь все сделать быстро, но приоритет тут на сделать правильно, поэтому…

— Больно не будет. — вру я девушке, лежащей передо мной на кухонном столе, накрытом простыней: — ну … только в самом начале.