– Мне надо поговорить с Агнаром, – сказала Эльвар, нахмурившись.

Гренд кивнул и отпустил ее запястье. С тех пор как они принесли новую клятву, он стал еще больше опекать ее. И Эльвар это не нравилось.

Она прошла по палубе, забитой провизией для долгого пешего путешествия, мимо штабеля колес, осей и пяти разобранных телег, а также восьми вьючных пони, которых Агнар купил в Старле. Это были крепкие, спокойные животные. Привязанные к мачте, они жевали сено, казалось, ничуть не заботясь о том, что находятся уже не на суше.

Агнар улыбнулся Эльвар, когда та подошла к нему.

– Я хотела тебе кое-что сказать, хевдинг, – сказала она.

– Да, и что же? – спросил он. Пристально посмотрел на нее, предупреждая, чтобы она была осторожна в выражениях. Они поклялись хранить молчание об их цели путешествия, те немногие, кто дал клятву. Поклялись не говорить о ней даже с остальными Лютыми. – Молчите, пока мы не окажемся на северном берегу озера Хорндал, – сказал Агнар. – Тогда позади нас будут горы Хребта, а впереди – Поле Битвы. Назад пути не будет, и не будет возможности отступить или предать.

Поэтому они молчали. Агнар лишь сказал Ратникам, что у них появилась новая работа и что за нее хорошо заплатят.

«Заплатят лучше, чем за любую другую работу, которую только можно себе вообразить, – подумала Эльвар. – Когда мы найдем Оскутред, это изменит нашу жизнь. И может изменить весь Вигрир».

– В тот день, когда похитили Бьярна… – начала она.

– Да? – сказал Агнар, нахмурившись, и оглядевшись, нет ли кого поблизости и не отложил ли кто своих дел, чтобы поразвесить уши.

– Я схватилась с одним из Кормильцев воронов Илски, когда они бежали из таверны с мальчиком, – продолжала Эльвар.

Агнар кивнул, и его хмурый взгляд потеплел, когда он понял, что она говорит не о том, что произошло или было сказано на кухне.

– Я думаю, он был Порченым, – сказала Эльвар. – Он… изменился. Когда увидел надвигающуюся смерть. Его зубы, его глаза…

– Ты уверена? – спросил Агнар.

Эльвар задумалась на мгновение.

– Нет, – сказала она, думая о светловолосом воине, о его бороде и кольчуге, о том, что их бой длился не более десятка ударов сердца. К тому же было темно, ибо рассвет был лишь намеком на свет в вечном мраке Снакавика. – В темноте толком не разглядела, к тому же все закончилось слишком быстро. Но я жила рядом с Порчеными, рядом с отцом и его берсеркерами-трэллами. Я видела, как они обращаются.

– Ага, – хмыкнул Агнар. – Не сомневаюсь, что так и было.

Он подергал себя за бороду.

– Порченый среди Кормильцев Илски, – пробормотал он. – Если это так – в чем ты до конца не уверена, – тогда вопрос в другом: знала ли Илска Жестокая?