– Тебе лучше уйти, – сказал он.

– У меня тут свои дела, – сказала Орка, – и я еще не выпила этот бочонок лошадиной мочи, за которую заплатила.

Она подняла кружку и отпила глоток, кривя губы.

– Возьми свою монету обратно, – сказал он, бросая ей полмедяка. – Здесь не нужны такие, как ты.

– Как я? – спросила Орка.

– Вон! – гаркнул хозяин, и его рука легла на рукоять кинжала.

Орка встала, скрипнув стулом, и поднялась во весь рост, глядя на него сверху вниз. Она была на голову выше и шире. Он сделал шаг назад, и по лицу его пробежала рябь страха, взгляд метнулся к обожженному человеку, а затем снова к Орке.

– Я просто не хочу проблем, – угрюмо пробормотал он.

Орка фыркнула, прошла мимо него и вышла через дверь таверны под шепчущий дождь. Было темно, и это означало, что полночь уже минула, а рассвет не наступил, ибо летние ночи удлиняются к солнцестоянию. Орка повернула налево и прошла шагов двадцать-тридцать, затем скрылась в тенистом переулке, который проходил между таверной и следующим домом. Она стояла и ждала, скрытая темнотой, прислонившись к стене из самана так, чтобы видеть улицу перед входом в таверну. Когда она досчитала до ста, дверь скрипнула, и из таверны вышел человек, посмотрел в обе стороны, затем повернул направо и пошел прочь. Это был тот самый обожженный мужчина.

Орка последовала за ним.

Она держалась на расстоянии, прячась в тени. Несмотря на поздний час, на улицах было оживленно: песни и смех доносились из многочисленных таверн, пьяницы шатались туда-сюда, торговцы зазывно кричали над прилавками с товарами, на шипящих под дождем кострах жарились кролики и белки, в котлах варились супы и тушилось мясо. Обожженный человек шел по широким оживленным улицам, расположенным, казалось, полукругом вокруг основания холма, на котором высилась крепость Дарл. В земле были прорезаны каналы, питавшиеся от реки, как пиявки, и обожженный человек вел Орку мимо множества пришвартованных кораблей, эллингов и амбаров. В нос ей ударила едкая вонь кожевенной мастерской, и она увидела двор, где шкуры, готовые к выделке, были приколочены и натянуты на рамы. Здесь уже было тише. Обожженный человек снова повернул, и вскоре они опять оказались на улице, полной таверн, мерцающих факелов, более глубоких теней в переулках, шлюх и конокрадов, промышляющих своим ремеслом. Грязь в лужах чавкала и присасывалась к сапогам Орки.

Обожженный человек остановился у большой таверны, над входом которой скрипела вывеска с рунами и нарисованным воином, раны его сочились красной кровью. Орка подошла на несколько шагов ближе, чтобы разглядеть ее сквозь дождь, затем остановилась, слившись с тенью у входа в переулок. Таверна называлась «Мертвый Дренгр». Снаружи стояли три фигуры. Двое из них – мужчины в шерсти и коже, оба высокие и худощавые, один из них – лысый и с дубиной в руке. Он кивнул обожженному человеку.