Ловкачу вроде Граба не составило труда вскарабкаться по лесам. Оказавшись наверху, он перебрался на полуразрушенную стену. Над ним возвышался Хаммерхольт, огромный и могучий. Зубчатые вершины Кошачьих Когтей блестели в лунном сиянии, словно замерзшие волны. Он присел на корточки, ветер холодил его сырую одежду. Граб шмыгнул носом.

В Оссии он прожил дольше, чем у себя на родине. Ни одна из стран не была к нему ласкова, но Оссия, по крайней мере, не отвергла его. Скоро зима, но здесь, в Оссии, нет смертоносных метелей, нет клыкастых хищников, забредающих в деревни, нет жертвоприношений кровавым ведьмам. По сравнению с его родиной Оссия — весьма спокойный край. Впервые он задумался, почему его так тянет домой.

Граб пожал плечами и хмыкнул. Впереди много дел. Он вытер нос сырым рукавом и взглянул вверх. Несколькими этажами выше находилось нужное окно.

Пусть он не убил снежного медведя и не захватил корабль босканских контрабандистов, зато никто не умеет лазать лучше Граба.

Он размял пальцы и расправил плечи. Пора заработать еще одну татуировку.

* * *

В темнице было тихо и пусто, не то что на празднестве несколькими этажами выше. Единственными звуками были шорохи, которые издавал узник, ворочавшийся у себя в камере, и размеренное хлопанье карт тюремщика, игравшего с самим собой возле горящей жаровни.

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Он сидел в начале короткого темного коридора, вдоль одной стороны которого располагалось несколько камер. Остальные двери вели в уборную, кладовую и пыточный застенок — тесный, однако способный вместить великое множество страданий. Узник находился в самой дальней и мрачной камере.

Тюремщик, коренастый человек с широким перебитым носом и бритой головой — попытка скрыть наметившуюся лысину, — взял две стопки карт, перетасовал и снова принялся раскладывать.

Хлоп. Хлоп.

Вдруг за дверью в коридор заскулило и заскреблось какое-то животное. Тюремщик отложил карты и направился разведать, что происходит. Дверь была толстая, деревянная, окованная железом, с зарешеченным окошком. Когда тюремщик собрался в него выглянуть, там появилась собачья морда, серая и худая, с неряшливой бородой. Стоящая на задних лапах собака была выше его ростом.

Скирда дружелюбно гавкнула.

— Привет, детка, — сказал тюремщик. — Где твой хозяин?

Скирда высунула язык и тяжело задышала. Тюремщик просунул руку сквозь решетку, собака обнюхала и облизала ее. Ему это понравилось.

— Есть тут кто-нибудь? — крикнул он, но в коридоре было пусто. — Ага, — сообразил он. — Потерялась, да? Слишком много народу? Удивительно, что ты не отыскала дорогу на пирушку. — Он вынул ключи и отпер дверь. — Заходи уж. Здесь теплее, да и с тобой наверняка повеселее, чем с этим узником.