Но это – мое. Что бы ни было в новой Вести.

Мне решать, когда идти по Пути, а когда стоять.

– Я и мои колдуны – твоя настоящая семья.

– У меня уже есть семья.

Дарен ничего не ответил, и мне почудилось, что он разозлился, но, напротив, колдун как-то странно улыбнулся.

– Останется ли хоть кто-то из них рядом, когда ты покажешь свое настоящее лицо?

Между нами танцевало пламя со множеством зеленых огней, и я ощущала как искрит воздух от тока колдовства – под землей, в погребе, где божественное ослабевало и все чудное набирало силу.

Но мое колдовство – только мое. Мой разум – только мой.

– Уходи, – сказала я и подняла руки.

Пламя единственной свечи раздулось сильнее, воск оплавился, но мой огонь, вырвавшись, поглотил все узелки зеленого колдовского.

В погребе стало светло как днем.

– Лесёна! – воскликнула Минт.

– Отстань от нее, – сказал Дан, становясь между мной и колдуном.

Сплетение, что я создала лишь в своем уме, словно покрывало, окутало Дарена. Он не сопротивлялся и ничего не предпринял даже тогда, когда языки пламени лизнули полы его плаща.

Эта покорность отрезвила меня, ведь я не хотела причинить ему вред.

«Я сама выбираю свой Путь», – подумала я и оборвала сплетение.

Отдача последовала незамедлительной волной, и более всего досталось рукам.

И все же перед тем, как меня накрыло спасительной пеленой обморока, я увидела его – озаренное счастьем лицо колдуна.

Когда огонь погас, Альдан не сразу понял, что это значит, но чутье толкнуло вперед, и он успел подхватить Лесёну.

Девушка была без сознания.