Благодаря чужому разуму мой облик изменился. Перемены были нестрашными, но даже самому себе я казался чересчур бледным. Некоторые пряди волос стали ярко-алыми, а вот глаза… они словно покрылись стальным налетом, трещинами, сверкающими на свету. Я долго рассматривал этот признак звездного присутствия и больше к зеркалам не подходил.

Но друзья делали вид, что не замечают во мне перемен, желая поддержать меня. Я смел принесенную Фри еду подчистую. Наставницу вылечили быстро, и это не могло меня не радовать. Фри от меня не отходила, все расспрашивала, как я себя чувствую. Но отвечать было особо нечего – Антареса я не ощущал с тех пор, как рухнул портал.

Обо всем том же, только более настойчиво расспрашивала Ламия, которая записывала все для манипуляционного отдела. Я многое ей рассказал и, пока Фри отходила, попросил нашу безумную ученую об одном одолжении, передав ей подвеску-звезду.

Вскоре мы с ней сидели в Манипуляционной. Это место выглядело фантастично – большая лаборатория, сильно отдающая чем-то алхимическим. Одна из стен – сплошное окно. В помещении были отведены специальные места для безопасного создания манипуляций. Нашлось множество хлама вроде сваленных в углу инфор и макулатуры. Десятки столов были заставлены стеклянными инструментами. В соседних комнатах находились склады с накопителями и образцами с планет и спутников. На полках громоздились фолианты-справочники с бесконечным набором меток.

Сидя здесь, я потрясенно выслушивал то, что выяснила Ламия. Подвеску она мне вернула и теперь восторгалась тому, что узнала, и просила меня дать ей еще немного времени на обследования и опыты, но я решил, что с меня хватит процедур на ближайшие лет двадцать.

Ламия показала мне кольцо Лэстрады, которое протекторы нашли в Усыпальнице.

– Очень ловкое устройство, потрясающий прорыв! – вдохновленно заявила она. – С помощью этого украшения ее и не распознали. То, что другие видели иную внешность, – мелочь. Мне удалось выяснить, что сюда были помещены остатки двух осколков Меморы – они создавали ауру ее энергии вокруг дэларши. Также – это просто теория, но предполагаю, – что сам разум звезды где-то запечатан и ему не дают отправиться по дальнейшему пути, чтобы ее хранилище продолжало вырабатывать светозарный огонь. Такая вот видимость жизни. Даже Магистрат Света не раскусил.

Следующей темой встречи была сфера с моим осколком души, которую Ламия тут же и положила между нами.

– Лэстрада почти все выжгла, – тараторила Ламия, оглядывая треснувшую сферу, внутри которой одиноко горел слабый фиолетовый огонек. – Воспоминаний там с гулькин нос. Осколок-то цел, и его эфир восстановится со временем, но память почти пуста. Мне жаль.