– Ты не ответишь. Уже никогда и ничего мне не ответишь, конечно. Но, видит Свет, я все узнаю. Этот секрет, должно быть, очень важен для тебя, верно? Простой адъют… Что ж, в этой Вселенной для больших событий статус – не главное. Это я понял на собственном примере.

Я почувствовал жжение в глазах и поднялся. Нелепо. Все еще нелепо. Нужно вернуться в Лазарет. Легче мне не стало, в грудь точно булыжник поместили. Но перед тем как выйти из комнаты, я задержался. Мне хотелось сказать что-то еще, слова насильно лезли наружу.

– Я бы хотел, чтобы все сложилось иначе, чтобы ты был здесь, – выдал я. – Но если бы ты не умер, кто знает, как все повернулось бы потом, кем бы я стал… Знаешь, ты говорил мне о том, что, узнав о целях человека, мы узнаём его самого. Я все еще не знаю, кто я после всего случившегося. Слишком часто моя душа дробилась и восстанавливалась. Но некоторые цели у меня уже имеются, и я верю, что они правильнее тех, что стояли передо мной после твоей смерти. Я обещаю, что буду лучше, гораздо лучше. Чтобы ты гордился мной, когда мы встретимся вновь. Я буду стараться.

И тогда я покинул ту мрачную комнату с переливающимся сиянием, где, казалось, оставил частицу своей души.

Глава XXXII Ведомые общими целями

Глава XXXII

Ведомые общими целями

Я стоял на балконе двенадцатого этажа. Отсюда открывался красивый вид на Землю, мерно плывущую далеко внизу. Она призрачно отливала голубым сиянием и казалась необычайно величественной с подобной высоты.

Уже прошло несколько суток с тех пор, как я подселил в себя разум Антареса. За это время много чего произошло. Во-первых, протекторы начали возвращать Усыпальницу в прежнее состояние, используя сложные и опасные манипуляции, заставляющие время для вещей идти вспять. Во-вторых, они обнаружили, что Лэстрада помимо активации портала для темных сбила всю нашу связь с заоблачным миром. В-третьих, разбирались со мной.

Не буду подробно описывать, как другие отнеслись к тому, что мне каким-то образом удалось впихнуть в себя Антареса. Скажу только, что протекторы были так поражены, что некоторым даже пришлось присесть. Меня долго расспрашивали обо всем, и я без энтузиазма отвечал, лежа в койке Лазарета, где и очнулся. Душу без конца осматривали, оболочку лечили всеми доступными способами. Новость о Меморе многих потрясла и огорчила. Кто-то долго не мог поверить, что она оказалась дэларом. Все-таки для протекторов заоблачница была наставником и другом, которая на деле обманывала всех лишь для того, чтобы дождаться меня.

Коул, который к тому моменту стал полноправным Смотрителем, созвал собрание, но меня участвовать, к счастью, не обязал. Там все обсуждали события минувших дней и подводили итоги. Мне приказали отдыхать. И в этот раз я послушался. Только теперь я наконец-то понял, как же вымотался мой организм. Спал я ровно сутки, плюс-минус полчаса, и после пробуждения чувствовал себя неожиданно посвежевшим, хотя вставать по-прежнему было больно. Ногу мне залечили, а чудесное исцеление плеча и ожогов объяснили тем, что у звезд очень быстрая регенерация. По крайней мере, пока разум Верховного был внутри меня, он мог предотвращать те повреждения, что приносил оболочке его светозарный огонь.