– Может быть, мы не такие хорошие, чистые и нравственные, какими себя считаем? – предположил Джим.

– Заметили мы достаточно рано. – Йен развел руками. – Просто… ничего с этим не делали, пока не стало слишком поздно.

– Но почему? – Джим покачал головой. – Мы что, слишком хорошие или, напротив, недостаточно хороши? Мы что, не хотели делать то, что было нужно? – Он быстро взглянул на Фэйт. – Или мы – часть всего этого?

Все замолчали. Фэйт поймала себя на том, что думает о матери. Может быть, в словах Джима что-то есть. Ведь Стивенс говорил, что характер Университета зависит от характеров людей, которые учатся и работают в Нем. И, возможно, ее отрицательное отношение к собственной матери помогло создать этого монстра. Или на худой конец эти чувства сделали ее уязвимой.

– Я ненавижу свою мать, – сказала она вслух. – Наверное, из-за этого я ничего не замечала. И ничего не делала. Может быть, из-за этого я стала Его частью.

– А я ненавижу свою бывшую, – признался Йен.

– А я раньше хотела, чтобы мой начальник умер, – вставила Недра.

– Хватит этой доморощенной психологии, – прервал их Бакли. – Даже если все вы правы, что это означает? И что нам теперь делать? Позвонить родственникам и пригласить их всех на большой вечер встречи и примирения?

– Конечно, нет, – отозвался Йен.

– А что тогда? Сказать всем, чтобы избавились от своей ненависти и негативных эмоций? Транслировать по радио расслабляющие послания и музыку в стиле нью-эйдж[89]?

– Если б нам каким-то образом удалось убрать всех из кампуса, – Йен вздохнул, – может быть, это хоть как-то подорвало бы Его силу.

– Даже если б это было возможно, что явно не так в создавшихся условиях, это подействует лишь на время. А когда все вернутся, то все начнется по новой.

– А у тебя есть лучшее предложение?

– Да. – Бакли фыркнул. – Надо захватить главный компьютер администрации и разбросать всех по разным университетам.

– Это просто глупо. – Джим покачал головой.

– Подожди-ка, – перебила его Фэйт. Ей в голову как раз пришла идея. – Может быть, это не так уж и глупо.

– Да я пошутил, – признался Бакли.

– Но вы все равно правы. Это… то, с чем мы боремся… эта штука, Университет, – Он же отдельная сущность, а не нечто, что пришло извне и захватило наш кампус. Это сам кампус. А мы – Его часть. И студенты в Нем определяют характер этой сущности.

– Хорошо бы, если б это было именно так, – сказал Йен. – И, я думаю, в обычных условиях так оно и есть. Но здесь мы имеем Университет, чей характер остается неизменным независимо от того, кто в Нем учится. Именно поэтому все так и происходит. Он не рождается в начале семестра, не умирает в конце него и не возрождается в следующем семестре. Он живет постоянно, а мы кормим Его и помогаем расти.