– А заблудимся?

– Непременно!

Огромные стволы папоротников раздвинулись, дальше пошли мангровые заросли низкорослой лапчатки, во все стороны метнулись мелкие жучки, клещики. Сквозь просвет между мегалистьями брызнуло солнце, прогрело, кровь насытилась жаром.

На середине поляны Енисеев внезапно крепко взял спутницу за плечо. На той стороне возвышалась гора, даже не гора – зеленый бугристый холм, странно пирамидальный. В чем эта странность, Цветкова определить не успела, рука мирмеколога сжала крепче, голос над ухом произнес жестко: «Не двигаться!»

Зеленый холм чуть качнулся. Цветкова взвизгнула, разглядев в этой египетской пирамиде огромную лягушку размером с трехэтажный дом, а она панически боялась этих зеленых прыгух, даже когда те были размером с ноготь.

Енисеев сдавил ей плечо так, что Цветкова уже и его страшилась, как лягушки. Зеленая гора присела, расплющиваясь под собственной тяжестью, и… огромное тело взвилось в воздух, заслонив грязно-белым брюхом полнеба. Лягушка вытянулась в полете, передние лапы держала впереди, как перед нырянием в воду, задние тянулись в струнку. Сперва поднималась по невидимой дуге, потом так же грациозно шла к земле. Перед самой поверхностью раздвинула сложенные впереди ладошки, готовясь принять массу тела.

Енисеев молниеносно развернул Цветкову, с силой прижал ее лицо к груди:

– И пальцем чтоб не шелохнула!

Ее трясло. Он обхватил ее обеими руками, крепко прижал к себе. Цветкова сама прижималась так, словно пыталась пробраться к нему в грудную клетку.

Лягушка смахивала на остромордую, даже не квакшу, но теперь, когда Енисеев рассмотрел вблизи голубоватое горло, перебросил животное в подвид травяной лягушки. Самец, молод, силен, готов к брачному периоду. Хорошо бы взять частичку слизи! Овсяненко потеснился бы в лаборатории, ему тоже перепадет, экстрагены лизоцима у самца сейчас особенно активны в брачный период…

Тупая морда распахнулась, как кошелек, выметнулся длиннейший язык, со звучным хлопком ударил в пролетающего комара. Благодаря лупе времени Енисеев видел, как длинный гибкий ремень, прикрепленный передним концом, достал комара, обвил его в тугое кольцо, унес обратно в мокрую пещеру. Чудовищная пасть с чмокающим звуком захлопнулась.

– Оно… оно уже прошло? – прошептала Цветкова ему в грудь.

– Не шевелись, – напомнил Енисеев, не двигая губами. – Мы прямо перед ее пастью…

Ноги Цветковой подкосились. Енисеев держал ее, плотно прижав, стараясь не шевельнуть и пальцем. У лягушек так устроены мозги, что замечают только прыгающее, летящее, бегущее, а сидящего перед носом жирнющего комара не тронут. Просто не видят. Так что эта страшная гора не страшнее надвигающегося скоростного поезда. Только догадайся сойти с рельсов и можешь не дергаться, читай газетку. Мчаться в панике от лягушки все равно что удирать от электрички по шпалам.