Сладкая судорога скрутила все тело. Он зарычал, руки рванулись вперед, цепкие пальцы ухватились за ее хрупкие плечи. Но на мгновение раньше ее руки словно выстрелило в его сторону. Он ощутил толчок, ее тело прижалось так, что Енисеев ощутил, как они начинают превращаться в одно целое.

Горячая кровь вскипела, огненным потоком понеслась по жилам.

– Теперь это наш мир, – успел он шепнуть ей в ухо.

– А наши дети, – прошептала она, – станут… владыками Мегамира!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Этот роман стоит особняком. Работать над ним я начал задолго до того, как стал писателем. И до того, как вообще научился писать. В моем доме, а родился я и жил в частном домике, всегда жили муравьи. Маленькие, черненькие, они вылезали из щели в стене и рыскали по подоконнику в поисках добычи. Я им бросал крупинки сахара, капал воды, ловил для них мух.

Позже, когда стал работать на заводе, принес из леса красных муравьев, поселил в цветочном горшке. Потом принес черных, затем – желтых…. Кормить их было нетрудно, выгуливать еще проще. Правда, надо было следить, чтобы не устроили ночной набег на соседей, не перебили или не увели в рабство…

Став взрослым, обзаведшись семьей и детьми, не освободился от любви к Мегамиру. Детей отдал в школы с биологическим уклоном, приходилось бедным малышам ездить в дальние концы Москвы. С того дня, кроме муравьев, в квартире появились богомолы, жуки, пауки…

А почему – книга? Да потому, что человеческая тупость раздражает всегда. И возникает желание ее исправить. А писатели – всегда пророки. Довольно раздражительные. Где другой, заметив, смолчит, писателю нужно сказать правду. Даже если никому не нужна. Даже если получит за нее по рогам. С детства я заметил, что все, кто писал на темы Мегамира, его не знали, не любили и не хотели знать. Ну разве не понятно даже самому тупому, что кит на суше погибает от своего веса, слон слона не поднимет, человека можно сбросить без риска для жизни со второго этажа, кошку – с пятого, а муравей упадет хоть с крыши небоскреба, хоть выпадет с высотного самолета, все равно опустится на землю как ни в чем не бывало? Но чего стоят хотя бы сцены в «Приключениях Карика и Вали», где дети с летящей стрекозы спрыгивают в проносящееся внизу озеро, летят вниз со свистом, как камни, врезаются в воду, идут чуть ли не ко дну, выпрыгивают на поверхность и стремительным кролем, разбрызгивая брызги, плывут к берегу!

На том же уровне сделана «Страна Дремучих Трав» Брагина. А ведь понятно же, что человек, будь даже втрое крупнее муравья, все равно попросту прилипнет к поверхности воды. И до берега добраться будет очень непросто. Подобное дремучее невежество победно шагает по страницам всех подобных книг. Почему?